Йожеф Дарваш - Город на трясине

Щеки Шандора залил яркий румянец. Радость обрушилась на него так внезапно, как первый весенний гром. От охватившего его волнения парень затоптался на месте, поднимая то одну, то другую ногу, будто сразу тесными стали ему сапоги. Заплетающимся от счастья языком он только и пролепетал:

— Неужто поможете, дядюшка Лайош? Вот хорошо…

— Стены я тебе сам выложу. Ну а подсобников в своем семействе найдешь. Да и жена у тебя вроде крепкая. С лопатой справится?

— Еще как! Если потребуется, и матушка не откажет, придет. Только бы начать, а там дело пойдет. Сколько же нам у чужих людей по кухням ютиться?

— Ладно, заходи вечерком. Потолкуем, подумаем, когда начинать.

— Непременно зайду, дядюшка Лайош, непременно…

От переполнившей его радости Шандор не мог устоять на месте. В другие дни он торчал на «бирже труда» до тех пор, пока часы на колокольне не отзвонят полдень, и только тогда, словно отбыв положенное время на службе, вместе с другими бедняками Сапожной слободки отправлялся восвояси. Сейчас же его охватила жажда деятельности. Торопливо распрощавшись с коллегами по «бирже», Шандор направился к околице и, быть может, впервые за всю свою жизнь вдруг обнаружил, как далеко живут они от центра села. В другое время он преодолевал это расстояние не спеша, вразвалку, когда, сделав несколько шагов вперед, ощущал желание повернуть обратно и старался растягивать путь к дому, чтобы хоть немногим позже окунуться в ожидавшую его там атмосферу нищеты и безнадежности, которую время от времени прорезывали дикие вспышки злобы и отчаяния. Теперь все обстояло иначе, и он с удовольствием сбросил бы тяжелые сапоги, лишь бы поскорее добраться до своих. Интересно, какое выражение лица будет у матушки и Юлиш, когда он расскажет им о своей удаче? Впрочем, нет, он расскажет обо всем не сразу, а немного погодя. Переступив порог с мрачным, сердитым видом, будто еще не отошел от утренней семейной ссоры, сядет к столу, пододвинет тарелку с супом, возьмет ложку и только тогда, как бы между прочим, негромко скажет, обращаясь к женщинам: «Приготовьтесь послезавтра с утра месить саман. Начнем строиться…»

Ой какой тут поднимется ералаш! Шандор заранее улыбался, представляя себе последующую сцену радости…

— Бог в помощь, Шандор! — совсем рядом произнес мужской голос, выводя его из приятной задумчивости.

Это был дядюшка Михай Шюле, закадычный друг покойного отца Шандора. Парень уже слышал, что старика выпустили из сумасшедшего дома и он вернулся на днях домой. Шюле свихнулся года полтора назад. Его увезли в город, и с тех пор Шандор ни разу с ним не встречался. От неожиданности Шандор даже немного растерялся и забыл ответить на приветствие, однако старикан этого, кажется, не заметил. Он пошел рядом, переложив лопату с одного плеча на другое, и обычной своей скороговоркой поведал Шандору о своем житье-бытье:

— Работаю сейчас на сельскую управу. Прислали повестку, ничего не поделаешь. Все бы не беда, работа есть работа, только вот в полдень каждый раз домой приходится бежать. И все из-за этой козы! Понимаешь, купили мы на прошлой неделе козу, молоко нужно в доме, ничего не поделаешь! Вот теперь и мучимся. Раньше ее доил сам хозяин, вот она и привыкла. Только тогда молоко отдает, если штаны да сапоги увидит, а в юбке к ней не подходи. Тетке Розе приходится переодеваться. Наденет мой пиджак и брюки и идет доить. Вот мне и приходится домой бегать, ведь другой мужской одежды у нас нету, один костюмчик, что на мне. Я снимаю, жена надевает. Три раза в день доим. Дает полтора литра, иногда два. Но только чтобы штаны и прочее, иначе ни в какую. Такая уж у нее мания…

Неудача с козой занимала дядюшку Шюле до такой степени, что он мог говорить об этом всю дорогу. Напрасно Шандор пытался расспрашивать его о жене и детях, о том, как им живется (при встрече полагалось бы спросить об этом), старик пропускал его вопросы мимо ушей и вновь возвращался к истории с козой. Когда они дошли до угла улицы, где дядюшке Шюле пришла пора поворачивать к своему двору, он остановился и без всякого предисловия вдруг сказал:

— Передай, сынок, своей матушке, что сейчас и для твоего отца нашлась бы работа в управе. Если бы он не погиб на войне, наверняка бы нашлась, вместе бы работали…

Вымолвив эту странную фразу, старик повернулся и, не попрощавшись, побрел к дому. Встреча огорчила Бакоша, оживив грустные воспоминания о прошлом. Настроение у него испортилось, бодрая походка будто потеряла уверенность. Но не надолго. Стоило Шандору добраться до околицы и окинуть взглядом выстроившиеся в шеренгу, аккуратно побеленные домики Сапожной слободки, как он вновь повеселел. Выше голову, скоро и у него будет такой же — тут же неподалеку, на делянке, выделенной под новую застройку!