Йожеф Дарваш - Город на трясине

В стране было много фашистских шпионов. Видимо, гитлеровцы не вполне доверяли своим венгерским слугам, они буквально наводнили страну своими людьми. В то время в Венгрии проживало 15 тысяч имперских немцев, в основном в Будапеште. Напрасно осторожничал Каллаи: даже его мимолетные взгляды в сторону западных держав не могли остаться в тайне.

Обстановка в стране была странной. Венгерская общественность как слова Священного писания воспринимала все новые и новые заявления Каллаи о том, что «мы будем вместе с нашим великим германским союзником до окончательной победы», принимала всерьез пронемецкие статьи продажной официальной печати. Однако сами фашисты уже знали, что что-то в Венгрии не в порядке, как это бывает с любовницей, которая по-прежнему клянется в верности, а тем временем уже заигрывает с другим… Ведь до ушей агентов Гиммлера доходили не только дипломатические секреты, но и сплетни из светских салонов. А Будапешт всегда был городом сплетен. Даже то, что в политике делалось за самыми секретными дверьми, становилось достоянием нескольких сот или тысяч людей спустя пару часов…

Господин Брунхоф, пресс-шеф немецкой дипломатической колонии и одновременно руководитель СС, был отцом германской шпионской сети в Венгрии. Имредисты, нилашисты, правое крыло правительственной партии обсуждали с Брунхофом все вопросы, сообщали ему все политические новости, соревнуясь друг с другом, чтобы добиться его поощрения, получали от него необходимые инструкции. Он был главным дирижером, по его сигналу в палате депутатов вспыхивала заранее спланированная «буря негодования», а в комиссиях звучали выступления, прямо смахивавшие на предательские.

Длинные руки Брунхофа дотягивались до всего, а его уши слышали все. Собственно говоря, благодаря ему, а также германскому посланнику Гиммлер и Гитлер смогли стать господами в этой стране. Небольшой части венгерских министров и правительственных органов, которые оставались на стороне Каллаи, как уже отмечалось, приходилось работать по образцу конспиративных обществ. И это в стране, которой якобы управляли сами венгры! Никто не знал, кто — начиная от швейцара и кончая статс-секретарем, даже министром, кроме уже известных — является платным гитлеровским шпионом.

Случалось, например, и так, что секретные инструкции, посланные в венгерскую миссию в Швейцарии, попадали сначала не в Женеву, а в руки Брунхофа. Был случай, когда венгерская миссия в Стокгольме получила инструкции министра иностранных дел в искаженном виде. Разыгрывались десятки шпионских историй, весьма подходящих для детективных романов. Гестапо шпионило даже за своими людьми. Оно еще «уважало» венгерскую независимость и не арестовывало подозрительных, по его сведениям, лиц, но тесно сотрудничало с венгерской полицией и военными карательными органами. «Тесное сотрудничество», как это хорошо известно, в словаре нацизма означало требование полного подчинения германским интересам.

Имредисты и нилашисты открыто предавали родину. Они не только докладывали о маневрах Каллаи Брунхофу, германскому посланнику или непосредственно Гиммлеру — в парламенте или на заседаниях различных комиссий они публично выдвигали обвинения и говорили о таких вещах, за которые в стране, если исходить из венгерских интересов, полагалось бы привлечение к судебной ответственности или вынесение смертного приговора за шпионаж и предательство. Самое печальное состояло в том, что у значительной части венгерской общественности притупилось чутье, и это не давало ей возможности понять истинный смысл этих пронемецких речей. Действия, граничащие с предательством, выдавались за тревогу о судьбе нации…

На что же полагались Каллаи и его сторонники в такой обстановке? Надеялись ли они обвести фашистов вокруг пальца, время от времени прикладывая руку к сердцу и заверяя рейх в своей верности, чтобы потянуть время, которое могло принести им чудо? Может быть, они верили в свою армию? Разве они не знали, что большинство офицерского корпуса — нилашисты по убеждению или, по крайней мере, находятся под влиянием гитлеровцев? Вероятно, они ждали, что в один прекрасный день англичане или американцы (но, упаси боже, только не русские!) высадятся на территории Венгрии… Или же они надеялись просто на счастливую звезду господствующего класса — продержались же тысячу лет до этого, может, и сейчас продержатся… Ясно одно — в народ, в миллионы крестьян и рабочих они не только не верили, но боялись их больше, чем немцев. В декабре 1942 года министр пропаганды Иштван Антал созвал писателей на конференцию в Лилафюреде. На ней присутствовали многие члены кабинета, в том числе и премьер-министр Каллаи. С докладом выступил и начальник генштаба Сомбатхейи. Речь шла о вопросах, решающих для нации, о ее настоящем и будущем, о войне и мире. Более тягостное впечатление, чем реакционная ограниченность, отсутствие каких-либо концепций и политическая близорукость государственных мужей, производили трусость, лакейское угодничество и лесть подавляющего большинства присутствовавших на конференции писателей.