Анна Хоуп - Ожидание [litres]

В прошлом массовый выпас скота позволил развиться здесь уникальной растительности, состоящей из вереска, утесника и других ацидофитов.

Демонтаж взлетно-посадочных полос и постройка ограждений позволяют всем вновь осуществлять свои права на выпас скота».

Лисса сощурилась. Посередине старой взлетно-посадочной полосы, раскинув руки, две девушки играли в самолеты и бегали, пытаясь поймать ветер. Их смех уносился высоко в воздух.

– Сюда, – взмахнула рукой Сара. Гравий хрустел у них под ногами, во все стороны разлетался вереск и белые звездчатые цветы усыпали траву вдоль тропинки. Лисса и Сара шли вдоль старой взлетно-посадочной полосы мимо пруда и заброшенного пожарного гидранта. Сара поворачивала голову то туда, то сюда, время от времени кивая самой себе, как будто у нее все вставало на свои места.

– Там были синие ворота, – сказала она, указывая палкой в сторону, – вон там.

Мимо них проезжали велосипедисты, целые семьи, иногда их обгоняли пожилые мужчины группами по три-пять человек в солнцезащитных очках и шлемах. Тепло утра превращалось в полуденную жару, и Лисса, достав воду из сумки, предложила ее матери. Та сделала большой глоток.

– Вот, – вдруг сказала Сара, устремив взгляд на что-то позади Лиссы. – Это они, пусковые установки. Там держали ракеты.

Лисса повернулась. Они были до того огромны, что их, кажется, не мог скрыть и стоявший в стороне приличный заросший холм, когда-то маскировавший люк. «Они выглядят, – подумала Лисса, – как могильные курганы, в которых хоронили королей бронзового века со всеми их трофеями». Лисса с матерью медленно пробирались к ним через пустошь. Тройные заборы из колючей проволоки все еще преграждали путь, кто-то красной краской вывел на них похабщину. Среди густой растительности торчал знак: «Собственность Министерства обороны».

Сара стукнула по проволоке палкой.

– Болторезы быстро с этим справлялись, – гордо произнесла она и, победоносно улыбнувшись, добавила: – у нас всегда были болторезы.

Затем Сара откинула назад голову и издала необычный звук – какое-то улюлюканье, одновременно похожее на крик какой-то птицы и не похожее ни на что. Лисса увидела, как прохожие удивленно задрали головы. В наступившей тишине Сара усмехнулась.

– Это пугало солдат до полусмерти, – пояснила она. – Они не знали, что с нами делать.

– Меня почему-то это не удивляет, – призналась Лисса. – Я бы убежала, боясь за свою жизнь.

– А я рассказывала тебе, что мы здесь танцевали?

– Где?

– Да прямо вон там, – сказала Сара, указывая палкой на площадку перед шахтами. – Мы перерезали забор из колючей проволоки, поставили лестницы, перелезли через него и танцевали в лунном свете! Это был канун Нового года. Мы пели и танцевали под луной.

«Она ведьма, – подумала Лисса, когда Сара снова начала петь, на сей раз тихо. – Моя мать ведьма».

Лисса отошла в сторону, туда, где виднелась ежевика. Она уже созрела, и Лисса, набрав пригоршню ягод, принесла их матери.

– Очень вкусно, – сказала Сара, – спасибо.

Она уже нашла где-то перо и вставила его в шляпу.

– Мы должны набрать побольше ягод. Сделаем крэмбл.

Так они и сделали, Лисса поднимала ветки, чтобы Сара смогла дотянуться и сорвать самые темные и спелые ягоды из середины куста, наполняя контейнер, оказавшийся у них с собой. Собрав ягоды, они пошли дальше через небольшую густую рощицу, где сквозь листву деревьев проникал рассеянный свет и все заросло папоротником.

– Ах да, сюда, – сказала Сара, – я знаю это место.

Они прошли мимо раскидистого дерева, и Сара, сойдя с тропинки, протянула к нему руки.

– Привет, старушка, я тебя помню. Вот здесь мы разбивали лагерь, – сказала она, – рядом с этим деревом.

Они медленно двигались дальше и вскоре вышли за территорию через распахнутые ворота. Часть забора по периметру базы все еще стояла: старая бетонная панель была разрисована граффити – простоватыми рисунками змей и зеленых бабочек. Это было все равно что наткнуться на забытые всеми наскальные рисунки. Под ржавым металлом все еще была видна зеленая краска, отслаивавшаяся от солнца и возраста.

– Я помню это, – заговорила Лисса, просовывая пальцы в щель ворот. – Брезент, натянутый от дождя. Румяные женские лица. Запах шерсти, огня и тел.

– Тридцать тысяч человек, – продолжила Сара, – рука об руку вокруг базы. Они приходили и вытаскивали нас из палаток. Говорили нам, что мы ненормальные, – смеялась она, – как будто нормально – это держать ракеты, несущие смерть, на общей земле.