Анна Хоуп - Ожидание [litres]

– Тише, дитя, – произнес он.

– Нет, правда.

– Ну же, – сказал он, беря ее за руку. – Поменьше отчаяния.

– Когда ты начинаешь?

– В мае, – ответил он. – По-видимому, у этих стратфордцев все серьезно. Каждое утро совместные занятия по речи и все в таком духе. Платят тоже серьезно – годовая ипотека.

– Ну, – протянула Лисса, – ты это заслужил.

– Итак, чья же это выставка? – спросил Джонни.

– О, просто мамина.

– Черт возьми, – сказал он, подмигивая. – Мне надо вести себя прилично.

Галерея была переполнена людьми, некоторых из которых Лисса не видела уже много лет. Разумеется, в центре внимания была ее мама. Прошло около месяца с тех пор, как она видела ее последний раз. Сара заметно похудела, но выглядела необыкновенно, по-королевски, в длинном красном платье. «Это она должна быть Клеопатрой, а не я», – подумала Лисса.

Картин было немного, не больше семи. На каждой из них зарисованная область занимала только треть холста, а все остальное было идеально загрунтованным белым пространством. Картины висели без рамок, так что изображение казалось как бы подвешенным в пространстве. Но эффект заключался в другом. Когда глаза привыкали к холсту, из этого белого пространства начинали объемно проступать нарисованные предметы. На одной – молодая девушка в хлопчатобумажном платье, наполовину отвернувшаяся от зрителя. Ее лицо было почти в профиль, она наклонилась, чтобы рассмотреть что-то на земле, но земли не было. Она исчезала в пустоте под ее ногами. Лицо девушки смазано, но Лисса точно знала, что на этой картине – она сама.

На другом холсте она узнала своего кролика, привязанного к забору. Его голова свешивалась вниз, где должна быть земля, но там все бело.

На самом масштабном из полотен, занимающем большую часть стены, одной размытой линией был сделан намек на фигуру, идущую к горизонту. Эта линия постепенно истончалась. Возможно, это соляные равнины Боливии, а может быть, поверхность Луны. Отличительных черт было немного, но Лисса знала, что фигура – это Сара, ее мать, повернувшаяся спиной и идущая прочь.

Полотна стоили недешево – от двух до пяти тысяч долларов каждое, но на аукционных карточках уже были вписаны фамилии.

– Она их все продаст, я уверена.

Лисса повернулась и увидела рядом с собой Лори. Пожилая женщина взяла Лиссу под руку.

– Думаю, она уже все знала, когда начинала их писать, не так ли?

– Знала что?

– Насколько она больна, – Лори показала на картины. – Как будто все несущественное исчезает.

В этот миг Лисса почувствовала, будто земля уходит у нее из-под ног. Она рассеянно смотрела на свои руки, которые все еще сжимала Лори.

– А ты как, Лисса? – спросила Лори. – Как поживаешь? Как справляешься со всем этим?

– Хорошо, – ответила Лисса, словно со стороны слыша свой тихий голос. – У меня все хорошо.

К тому времени, когда владелец галереи приготовился говорить, все места в зале были заполнены. Лисса обошла вокруг квартала, решила, что с выставки уйдет, потом передумала, выкурила четыре сигареты, выпила четыре бокала вина. Она потеряла Джонни, нашла его и снова потеряла. Лисса отстранилась, когда вокруг Сары и владельца галереи собрались люди, и молчала, пока Сара произнесла короткую речь. Когда толпа расступилась, она протолкнулась к матери и взяла ее за руку:

– Почему ты мне не сказала?

– Не сказала… что?

– Лори мне все рассказала. Она думала, что я знаю.

– А… – протянула Сара, – Это…

– Это?!

– Я не хотела тебя беспокоить.

– Ты не хотела меня беспокоить ? Насколько ты больна?

– Довольно сильно больна, – ответила Сара, вытирая пот со лба. – У меня четвертая стадия рака.

Лиссе стало жарко. Жарко везде – внутри и снаружи.

– И как давно ты это знаешь?

– С Рождества.

– С Рождества?!

– Я отказалась от химиотерапии.

– Конечно, ты все решила. А ты не думала, что я могу что-то сказать по этому поводу?

– Это мое тело, Лисса. Моя жизнь, – Мама выглядела усталой, загнанной в угол, и Лисса почувствовала людей позади себя – наблюдающих за ними.

Сара изменилась в лице.

– Дэниел здесь? – спросила она тихо. – Ты привела Дэниела?

– Нет, – ответила Лисса, повышая голос. – А знаешь почему? Потому что его не существует. Или нет, существует, но это Нэйтан. Муж Ханны. Я переспала с Нэйтаном и сказала тебе, что это другой. Нэйтан теперь со мной не разговаривает, и Ханна тоже. Потому что моя жизнь – сплошная неразбериха. Потому что ты не научила меня любить.