Эдвард Сент-Обин - Двойной контроль [litres]

– Это и смешно, и очень трагично, – сказал Хантер.

– По большей части трагично, – вздохнул Мартин.

– Вы – последователь Рональда Лэйнга?

– Безоговорочно следовать Лэйнгу очень трудно, – сказал Мартин. – Он ведь был горьким пьяницей, но не без всплесков гениальности, особенно при анализе динамики отношений в семьях шизофреников. Его рискованные и зачастую некорректные опыты необходимо рассматривать в контексте той эпохи, когда принудительная госпитализация, седативная терапия и варварское обращение считались единственными действенными методами лечения.

Мартин надеялся, что Фрэнсис примет участие в обсуждении; Фрэнсис понимающе кивал и вроде бы внимательно слушал, но именно тогда Мартин заметил в его поведении что-то непривычно отстраненное и неестественное.

– Ты, наверное, будешь счастлив повидаться с Люси, – заявила Лесли. – Ей наверняка добавило привлекательности то, что она подцепила миллиардера.

– Если верить моей сестре, они с Хантером очень счастливы, – сказал Чарли.

– Ну, моя сестра соврала бы мне, лишь бы меня помучить, – возразила Лесли.

– Знаю, – кивнул Чарли, напомнив себе, что вместо тщетных попыток понять Лесли гораздо легче разорвать с ней отношения. – Но меня вполне устраивает моя сестра, мой верный союзник во всем.

– Вообще-то, меня больше волнует не счастье Люси, а твои фантазии о том, как ты будешь с ней счастлив.

– Знаешь, я не настолько ошалел, чтобы возбуждаться при мысли о женщине, довольной своей жизнью и своим избранником, – сказал Чарли, радуясь, что не пристегнут к детектору лжи.

– Это потому, что вас всех досконально пропсихоанализировали, – вздохнула Лесли. – Ой, извини. Ты же знаешь, что я из-за этого становлюсь совершенно иррациональной, ведь я так тебя люблю!

– Разумеется, – устало ответил Чарли. – Но давай попробуем получить удовольствие от сегодняшнего приема.

– Все, молчу, молчу. – Лесли правой рукой закрыла рот на воображаемый замок и выбросила воображаемый ключ куда подальше.

Мир – информация, а жизнь – собрание информации, которая позволяет ей расти, реплицироваться и достигать определенного уровня интерактивной чувствительности к своему окружению; все это было яснее ясного, во всяком случае, для Джона Макдональда. Очевидно, что человеку суждено создавать машины, которые будут гораздо разумнее гомо сапиенс. Эти машины и станут трехмерными принтерами будущего, в свою очередь создавая любые необходимые человечеству машины путем осознанной перестановки атомов, которые, как известно, существуют в неограниченном количестве. Человечество освободится от постоянных тревог о доступности ресурсов, терзающих всех тех, кто, в отличие от Джона, не обладает способностями к предвидению и скрупулезному научному подходу. На начальных стадиях побега с планеты Ограниченных ресурсов, которую Джон предпочитал называл планетой Паникеров, информация, накапливаемая с помощью «Гениальной мысли», будет представлять определенную ценность, но лишь до тех пор, пока романтики не избавятся от привязанности к биологическому субстрату, порожденному эволюцией, к мозгу, который вот уже сто тысяч лет не изменил формата «три фунта, пятнадцать миллиардов нервных клеток», хотя за этот период церебрального застоя познание совершило невероятный прорыв. Несмотря на все доказательства того, что способности разума не заложены исключительно в структуре мозга и что рассудок может эволюционировать, не изменяя физической основы своего существования, у Джона были обширные планы по усовершенствованию этого устаревшего двигателя и превращению его в нечто куда более мощное и эффективное, однако же не идущее вразрез с интересами человечества, насколько их можно вообразить на этой стадии величайшего усовершенствования за всю историю Вселенной.

Как ни огорчительно, но приходилось признать, что для такого усовершенствования требовалось очень много денег, а значит, необходимо было более тесное сотрудничество с «Дигитас», чего Джону не очень хотелось, но, если все пойдет по плану, на сегодняшнем приеме он добьется всего, что наметил.

Отец Гвидо не удержался и, потянувшись к прикроватной тумбочке, в очередной раз нажал кнопку пульта дистанционного управления, чтобы опустить и снова поднять сиренево-коричневые жалюзи гостиничного номера, с раскаянием сознавая, что это не самое подобающее занятие для францисканского аббата. Однако же это занятие вызывало в нем не только радость ребенка, заполучившего новую игрушку, поскольку подъем жалюзи в его воображении странным образом связывался с чудесной силой Господа нашего, воскресившего Лазаря из мертвых, хотя, как укоризненно напомнил себе отец Гвидо, Христос воскрешал Лазаря не трижды, а единожды, да и то не сразу. Гвидо положил пульт на место и поклялся не прикасаться к нему до сумерек, которые в это время года наступали быстро и смягчали его суровый отказ обещанием почти немедленного удовольствия.