Эдвард Сент-Обин - Двойной контроль [litres]

– Знаете, – заявил Хантер с довольной улыбкой, – теперь, когда я выкупил «ЭвГенетику», по-моему, ее надо переименовать. Люси, вот ты этим и займись. Через пару недель дашь мне предложения.

– Я уже знаю, как назвать компанию, – сказала Люси. – «ЭпиФьючерс».

– За «ЭпиФьючерс»! – воскликнул Хантер и махом выпил очередную рюмку водки. – Отлично! Кстати, Фрэнсис, прошу прощения за то, что нарушил ход твоих экспериментов и распугал лесных жителей. Я же не знал, что здесь заповедник. Сейчас отправлю вертолет домой, пока еще светло, чтобы пилот не включал освещения, и попрошу, чтобы за мной прислали машину.

Он вытащил мобильник.

– К сожалению, здесь нет связи, – сказал Фрэнсис. – Но давайте предупредим пилота, а потом, если хотите узнать побольше о проекте восстановления дикой природы, пойдем со мной, прогуляемся.

– С удовольствием, – согласился Хантер.

Фрэнсис предложил ему пару резиновых сапог вместо замшевых туфель, взял блокнот с полки у двери, и оба вышли из дома. Оливия усадила Люси на диван. Когда восторженный бас Хантера и еле слышные ответы Фрэнсиса стихли вдали, подруги расхохотались и поудобнее устроились на диванных подушках.

– Что это было? – Оливия схватила Люси за руку и взглянула ей в глаза. – Он просто псих. Но гораздо добрее, чем я представляла.

– Я и не думала, что он такой заботливый, – сказала Люси.

– Он в тебя влюблен.

– О господи, только этого мне не хватало. Роман с Хантером мне нужен, как…

– Как дырка в голове?

– Ой, нет, – вздохнула Люси. – Совсем не так, как дырка в голове.

Чуть позже она медленно поднялась к себе в спальню и без сил упала на кровать. Она привыкла читать перед сном, поэтому включила лампу на прикроватном столике и взяла в руки роман, который начала перед тем, как попала в больницу. С тех пор она так и застряла на одном месте и сейчас, не успев перевернуть тяжелую страницу, выронила из рук книгу и провалилась в сон.

Проснувшись, она увидела свет лампы, размазанный по глянцевой черноте окна. Непонятно было, это поздний вечер или глубокая ночь. Люси приоткрыла дверь спальни, услышала негромкие голоса на первом этаже и снова отправилась в медленное путешествие по лестнице в гостиную, сообразив, что еще не очень поздно и что если снова лечь в постель, то она проснется среди ночи. Оливия сидела, положив лэптоп на поднятые колени, а Фрэнсис расположился в противоположном конце дивана, вытянув ноги к Оливии.

– Хантер уехал? – спросила Люси, усаживаясь в кресло у камина.

– Да, около часа назад. – Оливия закрыла лэптоп. – Попрощался, пожелал тебе всего хорошего и заявил, что до полного выздоровления тебе положен оплачиваемый больничный.

– Я, конечно, рада это слышать, но мне очень неловко, что он так запросто к вам нагрянул.

– Да пусть хоть каждый день обед привозит, – сказал Фрэнсис, – только на велосипеде. Я, вообще-то, против фастфуда, но корзина Хантера – отличное решение для тех, «кому некогда».

– Вы с ним хорошо погуляли? – поинтересовалась Люси.

– Прекрасно, – ответил Фрэнсис. – Знаешь, он действительно все понимает. Я процитировал ему Рузвельта: «Государство, которое уничтожает почвы, уничтожает себя» [17]. Ему очень понравилось. А потом мы поговорили о Дарвине, о земляных червях, об искусственных удобрениях, о снижении питательности продуктов. Я сказал ему, что в мировом масштабе деградация почв обходится нам в десять целых и три десятых триллиона долларов в год.

– Ох, любишь ты запугивать людей почвенной статистикой.

– Ну да, – ухмыльнулся Фрэнсис. – Но вообще все прошло великолепно. По-моему, он проникся проблемами экологии. Хоуорт очень странно влияет на людей. Прогулки по земле, на которой никто не наживается, позволяют отдохнуть от мыслей о том, как наживаться на всем остальном.

– Капитализму и природе срочно необходима семейная психотерапия, – сказала Оливия.

– Да уж, – вздохнула Люси, ощупывая края вмятины, спрятанной под бинтами. – За бесконтрольный рост приходится платить. – И добавила, решив сменить тему: – Как бы то ни было, похоже, все прошло отлично. И мне волнений меньше.

– Кстати, он пригласил нас всех к себе в гости. На юг Франции, в мае, – сказала Оливия.

– Правда? – изумилась Люси.

– Да. В «Яркое солнце», – кивнула Оливия. – Oh, les beaux jours! [18] О, счастливые дни! ( фр .) – строка из стихотворения Поля Верлена «Сентиментальный разговор», давшая название пьесе Сэмюэла Беккета (1961).