Марина Раевская - Я все смогу сама [litres]

– Он так торопится?

– Наверное, Катюша. Бизнес и любовь… Это слишком сильный магнит.

«А к нам уже, выходит, любви не осталось, да и бизнес, получается, вовсе у нас и не бизнес… И, похоже, у нас то же самое… Вон дети олимпийски спокойны. Нельзя все-таки быть таким дураком…»

– Мам, а как же мы?

– Ты о чем, Кир?

– Ты нам разрешишь видеться с папой?

– Да сколько угодно. Разве я вам могу что-то запретить? Только папа, как мне кажется, не рвется встречаться с вами. Так что тут все зависит только от вас.

– Да ну его, у нас никакого папы уже пять лет нет, Кир, – проговорила Катя. – Чего ты вдруг?

Кира улыбнулась как-то… странно, возможно, пытаясь сразу извиниться перед матерью то ли за вопрос, то ли за намерение.

– Ну, я подумала, что вдруг папа придет, мы обрадуемся, а тут мама… Мам, тебе же будет неприятно, да?

– Мне будет хорошо – ведь вы будете радоваться папиному приходу.

– Ма-а-ам, ты какая-то святая, честно. – Катерина и малышкой была нетерпимой, а сейчас так вообще могла отбрить получше любого взрослого. – Ну как же мы будем радоваться приходу подонка, который к тому же продает тебе то, что и так твое по праву.

– Ка-а-ать…

– Да что «Кать», Кирка? Все же так и есть. Сюда он и носа не кажет, в больницу ко мне только разок заглянул и даже водички не принес! Его появление здесь вообще из области фантастики. Мама пашет, мама решает проблемы, мама в полночь с работы приходит. А этот павлин… Ну, в общем, Кира, папиному приходу ты будешь радоваться в одиночку. Я лучше с котами поболтаю. Или в инете посижу.

Кира понимала сестру. Но… Так решительно сказать «нет у меня никакого папы» пока не могла. Может быть, потому, что помнила те далекие уже дни, когда папа был самым любимым папочкой, который обожал «своих маленьких принцесс», мог часами с ними играть, дежурил у постели, когда они болели, тайком от мамы разрешал полакомиться мороженым или лишним ломтиком шоколада. Кира как-то с год назад поймала себя на том, что всех приятелей, да и многих просто знакомых мужчин сравнивает с папой. И по всему выходило, что папа-то лучше всех, практически идеал… Конечно, события последних недель от этой уверенности не оставили и следа, но…

Катю же мучил совсем другой вопрос.

– Мам, а почему ты сказала, чтобы не было дома посторонних? В нашем-то прекрасном городе утаить что-то просто невозможно.

– Мне очень не хотелось бы обсуждать наши семейные дела… с теми, кого это не касается. Хотя ты права, конечно. Наш город… В общем, я не хотела чужих ушей и огласки. Уж не знаю, как вам, а мне вовсе не понравится, когда какая-нибудь бабы-Светина соседка станет перемывать косточки вам или мне. Да и нашей «Вилле» всякие дрязги на пользу вовсе не пойдут.

Катя и Кира переглянулись. Вопрос престижа и доброго имени до сего дня как-то не приходил им в голову.

– Поня-ятно. Значит, завтра сделка…

– Да, девочки. И надеюсь, что вскоре я стану свободной женщиной…

– И правильно, мам. Мы с Киркой тебя поддерживаем.

Валя улыбнулась дочерям:

– Вот и славно! Думаю, стоит открыть шампанское. Не каждый же день в жизни приходится важные решения принимать. И уж точно не каждый день узнавать, что твои дочери тебя понимают и поддерживают.

Кира рассмеялась первой. Она обожала мать – и иногда ловила себя на мысли, что очень хочет быть такой же: сильной, целеустремленной, решительной. Катя уже вынимала из холодильника спрятанную еще в марте бутылку любимого всеми троими «Артемовского». Мягкий хлопок почти заглушили раскаты далекого грома.

– Да что ж это такое! – в сердцах проговорила Катя. – Ничего себе июнь. Каждый день гроза! И льет тоже почти каждый день. Мир сошел с ума…

– Ну что ты бурчишь, как старая бабка, Кать! И в прошлом году так было, и три года назад: я отлично помню, что собиралась на выпускной и думала, что лучше бы резиновые сапоги вместо туфель надеть…

– Точно… Ну тогда я вообще ничего не понимаю…

Валя, вытирая бокалы, тоже думала о превратностях погоды. Давным-давно в тогда еще закрытой зоне она видела предупреждающие надписи на столбах ограждения «Осторожно! Селевая опасность!». Надписи были изрядно истерзаны ветрами и явно написаны еще в середине ХХ века. Но опасность-то оставалась… И об этом ей не раз говорили в стройуправлении, когда она прикидывала, где именно открывать отель…

Новый раскат грома раздался намного ближе. Следом за ним прилетел порыв ветра, распахнул дверь на веранду, громыхнул открытым окном в Катиной комнате.