Татьяна Перцева - Город уходит в тень

Теневики и деловары могли работать на официальных предприятиях и тогда просто воровали, выпуская на сэкономленном материале дополнительный товар. Обычно они были связаны с магазинами, куда все это доставлялось и где все это раскупалось. Но были светлые головы, которые создавали так называемые артели, выпускающие действительный дефицит. Много ли советскому человеку надо?

Иногда я думаю, что не устраивай этот самый дефицит, дай волю талантливым творческим людям — все могло быть по-другому…

А тогда с талантливыми творческими людьми боролся ОБХСС, иначе говоря, нынешний ОБЭП. Как и со спекулянтами. С концом дефицита исчезли и спекулянты, а слово «спекуляция» приобрело совершенно иной смысл. А тогда всех их ловили, сажали в тюрьму, они отсиживали свое, выходили и чаще всего принимались за прежнее. Хотя закон был суров и за хищения в особо крупных размерах полагалась смертная казнь.

Артельщики и теневики в основном плодились в Республиках Кавказа и Средней Азии. Там им было вольготнее, а нам — лафа.

Когда Шеварднадзе вышиб теневиков из Грузии, где они зарабатывали огромные миллионы, изгои перебрались в Россию и продолжали свою деятельность. Причем продукция была самой чепуховой, в частности пластиковые пакеты с портретами знаменитостей. Пакет в ту пору стоил пять (!!!) рублей. Огромная сумма. При себестоимости копейка.

В Узбекистане была обстановка немножко другая. Прежде всего, здесь свободно росли и процветали артели. И так же свободно чувствовали себя спекулянты. Я до сих пор добром вспоминаю свою спекулянтку Зибу, а ведь был еще и ипподром! Был еще и Октябрьский рынок (Чорсу), где спекулянты стояли в два ряда по обочине дороги, ведущей к базару, и роились в примыкающих улочках. И никто их не гонял. Полагаю, причина была в нежном единении с милицией. Всем нужно жить, и все дружно жили. И опять нам лафа.

Конечно, приезжая в Ташкент, я паслась везде, где только можно. Но денег у меня было не слишком много. И тогда очень выручали артельщики. Это они начинали эру пластика. Сначала появились пластиковые пакетики, обычные, пищевые, но стоившие бешеных денег. Рубль! Появились пластиковые кружева — манжеты и воротнички, а также салфетки, неподъемной дороговизны. Вот что нам покупали мамы, так это косыночки в горошек или пластик, сложенный веером, все это надевалось в дождь на головы… В Ташкенте было множество артелей, выпускающих остромодную обувь на платформе, мужскую и женскую (на босоножки на деревянной платформе высотой семь сантиметров сбежался смотреть весь московский институт). Модные авоськи, сначала сетчатые, потом из мешковины с портретами Боярского и Пугачевой. Детские футболки, тоже с портретами и импортными надписями. Детские брючки, детские сандалики… Трикотажные изделия — нужно сказать, была такая артель, выпускавшая совершенно потрясающий модный трикотаж; увы, на пятидесятый размер он не налезал, а вещи были просто шикарные. Одно время были страшно модны пластмассовые брошки на пальто, вот они тоже делались кем-то. Выпускались тысячи плюшевых ковриков, ими был завален весь Алайский. Выпускались даже платочки с люрексом, без которых местные дамы не мыслили жизни. Выпускалось очень много чего.

Кстати, государственные фабрики тоже не дремали. И, поверьте, те платья, что я привозила, тоже вызывали заслуженное восхищение.

Я везла из Ташкента сундуки детского белья и взрослой одежды… И сейчас с нежностью вспоминаю о тех артелях и артельщиках, которые так мужественно бросались на амбразуру дефицита. Все прошло, и все ушло, и даже странно, что сейчас Ташкент, в котором столько всего производилось, перебивается в основном китайскими шедеврами…

О!!!

Я сюда перенесу комментарий моего однокурсника Майкла Портянского, который в то время вел полную приключений жизнь.

Michael Portyansky: Были не только артели, но и цеха, т.е. при каком-то госпредприятии создавали цех, выпускавший дефицитную продукцию, которая шла налево. «Владельцев» называли цеховиками. В одном из таких цехов я проработал рабочим год до эмиграции. Цех этот существовал при ташкентском кроватном заводе, основная продукция — кровати из железных труб, которые, естественно, никто не покупал, в основном для больниц. Мой цех выпускал стальные («японские») браслеты для часов и пластмассовые («итальянские») заколки для волос. Качество было высшего класса, налево сбывалось, думаю, процентов 80, деньги шли по вертикали вверх — начальство завода, управления, мин. легкой промышленности, кормились милиция, партия, КГБ, ОБХСС. Организатор, т.е. владелец, т.е. цеховик, кормил всех, а сам питался в школьной столовой с нами, рабочими. Чувствовал, что дело добром не кончится. Год спустя после отъезда узнал, что его арестовали в Москве и расстреляли. В общем, Гастроном №1 (Из мысленной книги «СССР»).