Татьяна Перцева - Город уходит в тень

В общем, у всех моих одноклассников судьба была нормальная. Без взлетов и падений. И я считаю, что в этом мы все во многом обязаны школе. Общая атмосфера была другой. Общий настрой был другим. Общие устремления были другими. Я бы сказала — идеалы, но это уже пафос. Но принципы точно были другие. И цели тоже.

И учили нас не галочки ставить, а думать. Нас никогда роботами и зомби не назовешь. Спасибо той атмосфере, спасибо той идеологии. Спасибо той школе.

Когда-то в моем детстве в народе ходил анекдот: «Есть фильмы хорошие, есть плохие, а есть — киностудии Довженко». Не знаю, кто пустил это в оборот, но анекдот злой и несправедливый. Потому что если даже навскидку, среди «довженковцев» — «Подвиг разведчика», «Прощайте, голуби», «За двумя зайцами», «Королева бензоколонки», «Анна и командор», «В бой идут одни старики»…

Что-то вспомнилось, когда я задалась вопросом, почему для меня существуют фильмы хорошие, фильмы плохие и фильмы ташкентские, причем последние вне всякой конкуренции.

Забавнее всего, что фильмы эти в подавляющем большинстве не снимались в Ташкенте (кроме «Нежности» и «Влюбленных», но это свято для всех без исключения старых ташкентцев), а чаще всего и вообще вышли за пределами СССР.

Просто это фильмы, просмотр которых запомнился до последней мелочи. И с тех пор они навсегда связаны с кинотеатрами, где я их смотрела впервые. Как ни страшно, как ни ужасно, как ни горько и больно, почти ни один кинотеатр не уцелел. Вообще ни один. Здание одного еще стоит. Но переделано и изуродовано нынешними новациями до неузнаваемости. И это был не кинотеатр в чистом виде. Второй слишком монументален и еще нужен не только для показа фильмов. Остальных просто не существует. И память как-то странно выдает каждый. Стоп-кадрами.

«Три мушкетера». Американский. Самый-самый старый. 1939 год. Меня тогда на свете не было. Самуил Покрасс — старший из братьев Покрасс, соавтор песни «Красная армия всех сильней». И любимого романса «Две розы». И музыки к диснеевской «Белоснежке». И музыки к «Трем мушкетерам». Который позже показывался в СССР как трофейный. Тогда все импортные фильмы были трофейными. И весь Ташкент тогда распевал:

Вор-вор-вор-вор-вор-воришка

Залез ко мне в карман.

Хотел украсть рублишко,

А я его поймал…

Конечно, мушкетеры пели о чем-то другом. Может, «а ля герр, ком а ля герр»…

Но ташкентские мальчишки английского точно не понимали.

«Тень и свет». Франция, 1951 год. В 1951 году мне было шесть лет. Это уже не трофей. Две гениальных актрисы — Симона Синьоре и Мария Казарес — играют сестер. Героиня Синьоре — великая пианистка. Героиня Марии намеренно сводит сестру с ума. И все, как водится, из-за мужчины.

В те времена детей еще пускали на вечерние сеансы. Кинотеатр «Хива». Летний. Улица Пролетарская. Рядом с парком Горького, парком нашего детства. Перед сеансами тогда играла музыка. Живая музыка, оркестр, в котором играл Дмитрий Исаакович Штерн, завкафедрой вечернего отделения теории музыки в училище имени Хамзы. Позже я у него училась. Кинотеатр большой, и почему-то там построены балконы. Или нечто вроде балконов. Мест много, но когда (крайне редко) идет дождь, все теснятся под этими балконами. У входа традиционно толпятся узбечки и подростки, продававшие любимейшее лакомство — соленые и сладкие абрикосовые косточки в туго свернутых фунтиках. Десять косточек — рупь. Я любила и люблю соленые.

Много лет спустя, уже в середине шестидесятых, рядом построили еще один летний кинотеатр. «Фестиваль».

Там у меня тоже есть кино. «Гангстеры и филантропы». Блестящая польская комедия блестящего польского режиссера Ежи Гофмана, снявшего потом потрясающий фильм «Прокаженная». Почему-то как сейчас помню тот вечер, когда вместе с компанией Эвы Амосовой смотрела там фильм… Осень уже была. По ночам холодно. И все равно вездесущие мальчишки лезут на деревья. По-моему, они там просиживали все вечера подряд…

Мне по-прежнему пять или шесть. Тесный зальчик «Парашютки», клуба парашютной фабрики, потом фирмы «Юлдуз», переделанный из бывшей тюремной церкви. Кумачовый плакат, прославляющий Сталина и партию. Под ногами хруст семечек, которые продают тут же, у входа. Всплывает объявление о трофейных фильмах. Этот не дублирован, как большинство в то время. Субтитры. Джунгли. Тарзан. Джейн. Шимпанзе Чита. Годы спустя некрасивых девчонок так и дразнили читами, хотя смысл прозвища уже не просматривался. Пять серий.