Айрис Мердок - Честный проигрыш [= Довольно почетное; Вполне достойное поражение]

— И дело не только в этом. Меня просто сжирает чувство вины. Оно преследует меня, и я жалею о сделанном. Я хочу этого ребенка, я хочу этого ребенка…

— Ну не расстраивайся так, Морган. Вот, выпей еще. Когда ты захочешь, мы подробно и не спеша обсудим все это. И конечно, ты никуда не поедешь. Я все устрою, я все устрою.

— Спасибо, любовь моя…

На них вдруг обрушился грохот, такой неистовый, что сначала они просто не поняли, что это. Руперт вскочил и испуганно огляделся, ему показалось, что рухнуло что-то тяжелое. Морган смотрела на него огромными испуганными глазами. Грохот возобновился, и тут Руперт понял, что кто-то бьет в дверь. Это не было стуком. Скорее, попыткой с размаху выломать филенку. Бам! Бам! Бам! Морган встала, и оба они, в панике прижимаясь друг к другу, невольно попятились к спальне.

— Кто это? — прошептал Руперт.

— Не знаю. Но уж, конечно, не Хильда. Ш-ш-ш. Может, просто не открывать?

Они стояли, схватившись за руки и всматриваясь друг другу в глаза.

— Наверно, кто-то ошибся дверью, — шепнула Морган. — Немыслимо, чтобы это было ко мне.

— И все-таки лучше откликнись, пока весь дом не сбежался.

Чудовищные удары возобновились. Чей-то кулак изо всех сил колотил в дверь.

— Спрячься там, — выдохнула Морган, — и ни звука. Я посмотрю, кто это, и спроважу их. — Втолкнув Руперта в спальню, она закрыла за ним дверь, прошла через прихожую и открыла дверь на площадку.

Питер промчался мимо нее прямо в гостиную. Огляделся, толкнул дверь спальни, открыл ее. Руперт вышел. Чувствуя, что сейчас потеряет сознание, сразу же опустился на стул. Морган закрыла входную дверь. Все трое посмотрели друг на друга.

— У тебя странная манера стучать, Питер, — сказала Морган.

Питер, казалось, утратил дар речи. Руперт чувствовал, что и он не сумеет сказать ни слова. Попытался вздохнуть, потер горло.

— Сядь и выпей, — сказала Морган.

Питер пробормотал что-то, похожее на «допоздна в офисе».

— Что случилось? Сядь, Питер. Что за пожар? — говорила Морган.

Но Питер не сел. Отца он как бы не замечал.

— Так, значит, это правда. — Он в упор посмотрел на Морган.

— Что «правда»? — Усевшись, Морган разглядывала его. Ее лицо пылало, но держалась она спокойно и твердо.

— Что ты спишь с моим отцом.

— Какая чушь. Я, разумеется, не сплю с твоим отцом. А теперь успокойся и…

— Почему же вы сразу мне не открыли? И почему были в спальне, постель разобрана, а у него такой вид, будто…

— Немедленно прекрати, или я рассержусь! Мы просто кое-что обсуждали. Постель у меня всегда целый день не убрана. А то, как ты стучал, заставило нас колебаться, стоит ли открывать.

— И что же вы обсуждали?

— Кое-какие свои дела.

— А почему он сказал, что задержится допоздна в офисе, если на самом деле шел сюда?

— Он собирался задержаться в офисе, но я позвонила и попросила его прийти. А если уж ты хочешь знать, что именно мы обсуждали, то обсуждали мы твои дела. Твою учебу.

— К сожалению, я не верю ни слову. — Питер был очень бледен и мелко дрожал. Глаза так и впивались в Морган.

— Послушай, Питер. Мы с твоим отцом не состоим в любовной связи. Это совершенно дикая идея. Посмотри сам, ты разве не видишь, что я говорю тебе правду? Руперт, скажи хоть слово. Что с тобой, ты язык откусил?

— Это правда. Все, что она говорит, — правда. — Но ему было все еще не поднять голову. Голос звучал сдавленно, и слова доносились едва различимо. Рот был словно забит камнями.

— С чего ты вдруг заявился и начал так безобразно колотить в дверь? Что случилось?

— Кое-кто рассказал мне… о тебе и отце.

— Рассказал? Кто?

— Неважно. Я ему благодарен. Но хотел убедиться собственными глазами. Убедился. Сразу мне было не поверить. Но потом я увидел его машину, а теперь — вас… двоих… Так что мне все понятно. Но не беспокойтесь. Я ухожу… а вы возвращайтесь к своим занятиям.

— Питер, не мели чепуху, — отрезала Морган. — Ты злишь и отца, и меня. Надеюсь, ни ты, ни таинственный «кое-кто» не рассказали этой басни твоей матери?

— Нет. Она ничего не знает. Во всяком случае, не знает точно. И у меня нет желания просвещать ее. Храните свои секретики. Пока это вам в удовольствие.

— Питер, это уж слишком. Я рассержусь всерьез…

— Ты забавлялась со мной, — не слушая, продолжал Питер. — Как я только не понял, что ты за штучка! Сама все затеяла. Целовала меня, каталась со мной там на просеке по траве. Отлично знала, что я влюблюсь в тебя. А неделю спустя решила, что с меня хватит, и взялась за него. Еще через неделю будет, вероятно, кто-то третий.