Михаил Талалай - Было все, будет все. Мемуарные и нравственно-философские произведения

И воссияла, наконец, звезда Вифлеема.

Звезда неожиданная, новая, не из бывших богов; сама не бог, но ведущая к Богу. Вспыхнула для всех, видевших в небесных светилах смутные образы Божьи; явилась для тех, кто далее, за небесами, угадывал неизвестного бога, Демиурга, высшее Благо – идею идей.

Своим светом связала она старый мир с новым, закончила долгие поиски. Нашла душа человеческая то, что когда-то во тьме веков утеряла. Стал Утерянный Найденным, сделался Скрытый Явившимся.

И в сиянии звезды Вифлеема пали с неба звездные боги; склонились перед Пришедшим солнце и месяц. Вознесли хвалу Истинному – священные цветы, священные звери, ручьи, реки, океаны, леса, ветры, огонь.

И возблагодарил Господь всех их за спасительное напоминание о Нем в заблудших человеческих племенах и народах. И сделал их – звезды, цветы, леса, океаны, ручьи, ветры, грома и молнии – красотой своей божественной царской короны.

Много было испытаний дли веры на протяжении христианских веков. Были времена: с любовным смирением тянулись души людей за лаской к божественному лику Отца. Были времена: угасал этот восторг, затемнялся преклонением перед величием разума, люди-дети сами начали мнить себя отцами высшего знания. Но никогда душа человека, в которой мерцает еще свет Христов, не металась так от боли сомнений, как теперь, в грозный век торжества зла.

Поздней ночью, не находя сна, стонет мысль моя от всеобщей неправды вокруг; от безнаказанности убийц тела и духа: от ничтожества судей-правителей; от презренного себялюбия толп человеческих.

Стонет мысль, плачет душа. И говорит во тьме отчаяния:

– Где же Бог? Где жезл Его? Где всемогущество? Где всеблагостность?

Если всеблаг Он, то всемогущ ли? Ибо всеблагий не может терпеть бескрайнего владычества дьявола.

Или всемогущ Он? Но тогда – всеблагий ли?

Ибо может ли всемогущий при всеблагости отдать сатане царство над миром?

Мятется душа. Не в состоянии в разум вместить несовместимое. А мысль продолжает течение. И охватывает сознание ужасом:

– Бог ли Христос? Или только любимый старший наш брат, святой страдалец, благостный пример светлой любви? Дух Его, быть может, и ныне страдает при виде победоносного зла. И теперь, как всегда, терпит он муки за землю. Но что может сделать сладчайший, благостный, если дьявол сильнее Его?

Мятется душа, теряет опору. А мысли продолжают стучать в мозг, ведут дальше, в беспросветную тьму:

– Нет, не Бог сотворил землю. Не Всеблагий наполнил ее проклятием смерти, страхом последнего часа, взаимным пожиранием, стонами жертв. Бог-любовь не будет истязать страданьями безутешных у гроба любимого друга, раскрывать пасть хищника, терзающего слабых для своего насыщения, терпеть реки крови, горы трупов, моря слез, бездны злобы и лжи.

Мятется душа. Туманится разум. И приходит, наконец, мысль последняя страшная:

– Бог, создавший мир, не был христианином.

А после ночи без сна приходит, наконец, день через светлые окна. Сверкающими нитями соединяет с солнцем отдохнувшее зрение.

И среди людей, среди дневного шума, среди суеты движений вижу я: мать склонилась над младенцем, учит первым шагам на земле.

Протягивает младенец к матери руки. Движется с тревожной улыбкой. И какая любовь в ответном взоре ее! Какая безмерность счастья в лице!

И еще далее, среди тех же мелькающих:

Старая женщина заботливо ведет под руку слепого мужа, нащупывающего палкой путь впереди. Дочь движет кресло с отцом, потерявшим способность ходить. Мчится карета с красным крестом по бокам, кому-то должна оказать помощь. Девочка склонилась над тарелкой нищего, опускает монету… За окном молодая жена любовно кормит спешащего на службу мужа. Мальчик ласкает собачку… Молодые люди подходят к прохожим с кружками. На кружках —призыв к помощи тяжко больным…

И, размягченный зрелищем, проникаю я в храм. Цветными звездами напоминают о себе лампады. Перед ликами святых с горящих свечей от смешения с огнем падают янтарные слезы. И сколько их, этих ликов. Всех, когда-то бывших на земле, просвещавших.

И, вспоминая глаза матери, обращенные с любовью к младенцу, и лицо девочки, склоненной над нищим, и карету с крестом, и жену со слепым мужем, благоговейно гляжу на лик Спасителя. И душа молвит:

– Открой тайну Твоего мира, Господи!