Олег Радзинский - Боги и лишние. неГероический эпос [litres]

И Куршин, и начальство понимали тактическое преимущество оборонительной позиции заключенных и не собирались посылать бойцов под огонь. А что зэка вооружены, стало ясно в первый же день: они дали с крыши тюрьмы несколько автоматных очередей в высокое пустое северное небо, натянутое над серым зданием бывшего монастыря – как предупреждение. Зэка – неведомым образом – захватили помещение “караулки”, где хранилось оружие охраны.

Худший кошмар тюремщиков: бунт вооруженных заключенных-“пожизненников”, которым нечего терять. И усмирять этот бунт послали его.

Прибыв на Смирный, Куршин и Колобов посчитали боеспособность противника: они знали, сколько для охраны колонии полагалось единиц оружия караула – автоматов АК-74 м – и пистолетов “Грач” для офицерского состава. Немного. Но для обороны запертой наглухо тюрьмы достаточно.

– С медведем договорились – меняем. – Куршин не видел в этом подвоха, а медведь ему и вправду был ни к чему. Освобождение начальника колонии давало доступ к информации о бунтовщиках. И – потенциально – одним трупом заложника меньше. – Переходим к процедуре обмена.

– Капитан, у нас имеется условие по обмену: вы снимаете караул с вышек. После обмена наряд может снова занять свои посты.

Куршин понимал, что посты охраны с вышек контролировали периметр и территорию хоздвора, и Довгалев хотел исключить возможность обстрела сверху: у часовых было огневое преимущество. Караульные сообщили, что видеокамеры отключены, но оставалось визуальное наблюдение. По правилам караульный находился на одном посту всего час, затем начкар принимал у него пост, и караульный отправлялся на следующий – по периметру. Это было необходимо, чтобы картинка с поста не становилась привычной, чтобы не терялась острота слежения.

– Сдается пост номер четыре, под охраной состоит участок запретной зоны, слева до разгранзнака с постом номер пять, справа до разгранзнака с постом номер три… – рапортовал часовой, сдавая пост сменщику, приведенному начальником караула: – Пост сдал.

Начкар принимал пост номер четыре и вел охранника на следующий. И так до конца смены – с перерывами по двадцать минут на отдых в караулке, где можно выпить чаю и поиграть в нарды. Ни телефоны, ни книги, ни другие вещи, могущие отвлечь часовых от несения службы, на постах не дозволялись.

Но сейчас караульные, находившиеся на вышках уже больше суток, утомились и от них было мало пользы: по уставу дневной караул несет службу до шести вечера и, сдав наряд новой смене, отправляется домой – отоспаться и подготовиться к завтрашнему ночному дежурству. День-ночь, ночь-день – ритм работы охраны колонии, после – два выходных. Нести караул бессменно было невозможно, и Куршин знал, что, если ситуация не изменится, ему все равно придется снять караул с вышек.

Обмен давал возможность сменить часовых.

– Согласен, заодно поменяем часовых, – сказал Куршин. – Нельзя охрану столько держать на постах. Вы же военный человек, Игорь Владимирович, сами понимаете.

Прямо по психологической разработке: создать ощущение общности. Я такой же. Я не враг. Я свой. Мне можно верить.

Довгалев ответил сразу, словно ждал:

– Смена должна произойти не раньше, чем через час после обмена. Во время обмена на острове не должно быть никаких сотрудников администрации, кроме заложников.

– Почему? – не понял Куршин. – Какая разница?

– Капитан, мы с вами не обсуждаем мотивы. Это мое условие смены караула. Или пусть наряд продолжает нести службу. А начальник колонии сидеть в камере со всеми остальными заложниками. Мы не спешим.

Куршин понял подтекст: все заложники живы – пока. Штурм тюрьмы невозможен, потому что Довгалеву есть кого расстреливать, если штурм начнется. Или если Куршин не согласится на его условие.

Куршин смотрел в наливающееся скорым дождем небо: с севера шла гроза. Он завидовал ветру, который, пролетев над этой скудной землей, умчится в другие края, где нет ни Единички с ее восставшими заключенными, ни опасного и непонятного Довгалева, ни самой службы. Где люди живут, а не принимают решения, от которых зависят жизни других.

Куршин обдумал условие: оно не давало бунтовщикам никакого преимущества. После так после. И хорошо. Лишние люди только создадут суматоху.

Главными задачами Куршина было установить местонахождение заложников и контакт с бунтовщиками. Контакт был установлен, а точное местонахождение захваченных сотрудников колонии станет ясным после освобождения “хозяина”. Операция постепенно выстраивалась, и Куршин впервые с прибытия испытал облегчение: может, и обойдется.