Михаил Стрельцов - Храм превращается в плацебо

С газетой я начал сотрудничать случайно. У нашего подъезда постоянно находилась огромная лужа, и годами люди вынуждены были ходить по газону под окнами. Матушка-медик, обожающая цветоводство, ежегодно высаживала на клумбе тигровые лилии и пионы, и их ежегодно затаптывали, не давая расцвести. Мама переживала. И я написал в газету. Ехидно. В духе перестройки и гласности. Письмо неожиданно опубликовали, а мне пришло уведомление из ЖЭКа, что проблема скоро решится. И вправду – для лужи под пешеходной дорожкой проложили сток, и она исчезла. Газету побаивались. Недавно там появилась статья, что глава города, тов. Ершов, имеет три квартиры, а его жена – кооперативное кафе, и Натахиного батю взяли и сняли. Так что, думаю, потеря депутатского значка стала меньшой из его проблем.

А год назад на комитете комсомола мы обсуждали план мероприятий по поводу отмечания дня рождения Олега Киригешева, портрет которого в траурной рамке висел в зале боевой славы. Олег был сыном бывшего директора школы, ушёл в армию и погиб в Афганистане. И нам, комсомольцам, было указано чтить его память. За годом год в начале марта мы ездили активом школы на кладбище, стояли у мрачного обелиска, думали про Афганистан. Но недолго, потому как на кладбище было зябко. А в этом году зима всерьёз задержалась, и ехать не хотелось. Поэтому я внезапно обозлился, обвиняя родной комитет комсомола в формализме при почитании памяти. На что замдиректора, куратор наш, обозлилась не меньше и сказала холодно:

– Женя, а ты что сам можешь предложить?

Я осёкся, но во мне бродил смелый дух середины 80-х, поэтому выпалил:

– А давайте улицу, где он жил, переименуем?!

Внезапно меня поддержали все, включая куратора. Мы тут же составили письмо в горком комсомола, и тут же его возбужденно отнесли. Михал Сергеевич Задворкин, секретарь горкома, поджарый, с залысинами дяденька также взбудоражился:

– Какая прекрасная идея к вам, ребята, пришла! Действительно! Что за улица такая – Западная?! Ни туда – ни сюда! Пусть будет – имени Киригешева!

Надо, наверное, пояснить, что мой городок располагался в Горной Шории, и фамилии с окончанием на «ешев», «ашев» и «чаков» там вполне распространённые. Об этом я впервые подумал, выполняя комсомольское поручение. Дело в том, что Михал Сергеевич тут же распределил между нами пятиэтажки Западной и попросил собрать подписи жильцов в поддержку. Я лично за два дня обошёл два дома. На третий вернулся в те квартиры, где ранее не открывали. Мне исписали в поддержку всю тетрадку в 40 страниц. Даже предложили поставить Олегу бюст во дворе.

А на днях, в день рождения погибшего «афганца», торжественно состоялось открытие мемориальной таблички на доме, где он когда-то жил. Новый глава города – почему-то Михал Сергеевич Задворкин – объявил, что отныне улица изменила своё название. Наш военрук командовал залпами из автоматов. Однако таблички на домах остались старые – «Западная». Или это, или то, что все сразу и навсегда забыли, кому изначально в голову пришла такая идея, сподвигло написать заметку в газету, рассказывающую, как, собственно, всё происходило, как собирались подписи, что наш комитет комсомола оказался в этой истории как бы задвинут в дальний угол. И вообще – как можно объявить о переименовании, не сменив таблички? Заметку я отнёс лично, благо уже был знаком с некоторыми из сотрудников редакции. Пару лет назад, в преддверие городской комсомольской конференции, меня вызвали с урока к директору, в кабинете которого седел дыдловатый здоровяк, похожий на Дитера Болена.

– Ты заметку про лужу написал? – с ходу спросил он.

И когда я сознался, почему-то покраснев, внезапно попросил меня написать – с чем комсомольцы нашей школы готовы выйти на конференцию, и какие мои соображения по поводу уменьшения роли комсомола в воспитании молодёжи. Ещё в коридоре, провожая корреспондента, я признался, что считаю единственным способом выживания для комсомола – отделиться от партии, иначе он загнётся вместе с ней. На что журналист побледнел и попросил меня вот именно об этом не писать и больше никому не говорить…

Ему я отнес материал о «переименовании». Грустно вздохнув, «Дитер Болен» отсёк от моей заметки окончание про «задвинутых в угол» и про таблички, сообщив, что остальное – просто гениально. На попытки возразить, что убрали самое главное, что именно для этого и писалось, он внезапно спросил ни к селу, ни к городу:

– Хочешь поехать на слёт РБС? В Орлёнок? В этом году летом там областные журналисты будут проводить занятия с начинающими и одарёнными.