Анатолий Курчаткин - Потрет женщины в разные годы

Все же он заснул. И проснулся от щекотанья в носу – она щекотала его шпилькой, вынутой из волос, сомкнув ее пружинистые концы.

– Эй, мсье! – с тем же возбужденно-веселым смешком сказала она открывшему глаза Тугунину. – Вы мировую классику читаете или нет?

– Что именно? – помаргивая и зевая в сторону, спросил он.

– Ну, скажем, Ги де Мопассана, роман «Жизнь».

– Настольная книга, – все еще зевая, отозвался он.

– Тогда вы должны знать, что женщины не очень любят спящих мужчин.

– В самом деле?

– В самом деле. Можно еще вспомнить «Тысячу и одну ночь». Там к одной царевне, или кем там она была – шахиня? – молодой человек на свидания приходил. Придет в беседку, наестся, ожидая ее, и уснет. И очень она сурово его за то покарала.

– И справедливо, да? – вспоминая ту ужасавшую в детстве своей непонятностью и жестокостью расправы над незадачливым влюбленным сказку, спросил Тугунин.

– Не гневи женщину, разгневанная женщина – страшна, – с мнимосерьезным лицом сказала Юля.

Она снова сделалась такой же, как вчера в кафе после того поцелуя, как уже была сегодня, когда тайно, улучив момент, пробралась к нему в номер мимо бдительно несущей свою вахту коридорной, и вновь в этом ее оживлении легко угадывалось старательно и неловко затушевываемое смущение.

«Ч-черт!..» – против воли опять пробормотал про себя Тугунин.

– Что, давай выбираться на свет белый, пойдем по Москве шляться? – произнес он вслух.

– Давай, – послушно и радостно откликнулась она.

Они оделись, он вышел в коридор – коридор был пуст, белые пласты света из открытых дверей номеров, в которых убиралась горничная, рассекали его полутьму в противоположном конце.

– Выходи, – приказал он Юле.

Она вышмыгнула из номера и, не оглядываясь, пошла по коридору, неслышно ступая предусмотрительно взятыми у соседки взаймы вельветовыми мягкими туфлями.

Тугунин закрыл дверь, привел в порядок постель, подобрал с полу оброненную Юлей шпильку и, послонявшись бесцельно по номеру еще минут пять, оделся в уличное.

Они договорились встретиться во вчерашнем садике, во дворе соседнего дома. Юля уже ждала его. Она была в той же зеленой нейлоновой куртке и зеленых сапогах, в которые были заправлены с напуском клетчатые синие брюки, на плече у нее висела коричневая замшевая сумка, но теперь. Тугунину не увиделось в этом никакой дисгармонии.

Они позавтракали в плохоньком кафе поблизости – из окна видно было круглое, все в колоннах здание метро ВДНХ, – вышли, и Тугунин позвонил в министерство. Подходило уже обеденное время, но он звонил со спокойной душой – он знал по опыту, что, пока заместитель изучит материалы, пройдет дня три и, следовательно, все это время ему просто незачем появляться в министерстве.

Так оно и оказалось, он повесил трубку и вышел из автомата. Юля стояла рядом, повернувшись спиной к ветру, руки у нее были в карманах, нос уже успел покраснеть.

– Может быть, мне следует восстановить свое доброе имя, сводить тебя все-таки в кино? – обнимая ее, спросил Тугунин.

– Угу, угу, – с радостной охотой отозвалась она.

«Хоть бы он подольше изучал эту мою записку, недельку бы хоть», – подумалось Тугунину.

– Ну, ты с духами, можешь в других местах бить отбой, – сказал Тугунин в трубку и, глянув на расцветшую мигом от его взгляда в счастливой улыбке Юлю, подмигнул ей.

– Спасибо, Сережа, большое тебе спасибо, милый! – произнесла в трубке мать. – У тебя командировка, дела, а я тебя заставила бегать… ну ты уж извини меня, милый. Для себя я тебя бы…

– Ладно, – перебил ее Тугунин, – ничего.

– Когда возвращаешься?

– Не знаю пока, – ответил он. – Пока здесь. Ну, неделю – самое большее, больше-то не пробуду.

– Спасибо тебе, Сережа, такое спасибо… – вместо прощания еще раз принялась благодарить мать.

В трубке щелкнуло, надпись на табло – «до конца разговора осталось 30 секунд» – погасла.

– Пойдем, Шехерезада, – повесив трубку, притиснул Тугунин на мгновение Юлю к себе.

Они вытолкались из набитой до вокзальной тесноты маленькой комнатушки переговорного пункта и вышли в полукруглый, сбегавший к входным дверям двумя лестницами вестибюль.

– А красивая женщина, да? – спросила Юля.

– Кто?

– Ну, которой ты духи купил.

– Да это мать, – сказал Тугунин, усмехаясь. – Ты ж слышала, как я с ней разговаривал.

– Мало ли как разговаривал. – Юля засмеялась своим коротким, как бы глуповатым смешком. – Ну скажи, чего ты боишься?