Анатолий Курчаткин - Потрет женщины в разные годы

Скоробеев скоро уже две недели был вместе с Полиной и дочерью в Германии. Там у него имелись влиятельные и богатые друзья-немцы, организовывали ему за счет некоего фонда полный пансион на горном курорте, нужно только оплатить дорогу, и за время, что Маргарита работала в комиссии, Скоробеев уезжал туда с семьей уже во второй раз. Официального отпуска он не брал, оставляя тот на лето, – ни в прошлый раз, ни в этот. Он никому не был подотчетен, только самому президенту, а ходит председатель комиссии на службу или же нет – президенту не было до этого дела. Права, Скоробеев позвонил из Германии, дал свои координаты – если вдруг что-то чрезвычайное, – но несколько раз предупредил: если только что-то чрезвычайное. Если в высшей степени чрезвычайное!

От идиотичности своего положения, от того, что ей открылось в шефе, на душе у Маргариты было хуже некуда. Она не понимала, как это может совмещаться: демократические воззрения и такое мошенство. И еще ведь откуда-то деньги на проезд. Туда и обратно на троих – это был его годовой оклад!

Телефон зазвонил вновь. Ох, опять, с сердцем подумала Маргарита, ступая к столу с аппаратами и снимая трубку.

Но это была Наталья.

– Ты еще на работе? – изумилась она.

– И еще часа два просижу, – отозвалась Маргарита.

– Чего тебе там?! – вновь изумилась Наталья. – Шефа нет, что ты там делаешь?

– Попкой сижу на телефоне, – сказала Маргарита. – Именно потому, что нет.

– Вот я так и знала, потому и позвонила! – Голос Натальи кипел возмущением. – А когда ты будешь себя готовить? Всю ночь гулять, хорошо выглядеть – часочка три полезно было бы даже сейчас поспать.

– Отлично буду выглядеть, – заверила ее Маргарита, – Руслан твой будет в отпаде.

– Руслан – это твой, – незамедлительно и с резкостью уточнила Наталья. – Мой – это мой, и к нему своими грязными лапами не прикасаться!

– Упаси Боже, – ответила Маргарита, на всякий случай – всерьез.

Сегодня было тринадцатое января – последний день ушедшего года по старому стилю, и они шли с Натальей встречать старый Новый год в ночной клуб. Клуб был безумно дорогой, ни у Маргариты, ни у Натальи не было денег на билет, и они шли туда по приглашению нового друга Натальи – Джабраила. Так его звали. Он был то ли ингушом, то ли чеченцем. С Вадимом, которого сумела взять на крючок на том летнем пикнике, все у нее закончилось, он оказался пустой фишкой, дутой фигурой, неудачливым бизнесменом без основательного дела, и Наталья бросила его, как только все это стало ясно. Джабраил попросил ее привести подругу в пару приятелю, Наталья, естественно, сразу предложила Маргарите, и Маргарита, поколебавшись самую малость, приняла предложение. После того, что случилось летом, она лежала на дне, никуда не ходила, ни с кем не зналась, у нее была стойкая идиосинкразия на любой мужской запах вблизи, но с той поры, как стала работать в комиссии, лед, спеленавший ее, начал помаленьку-полегоньку растапливаться, она почувствовала, как тукнулись в ней вверх, пошли прорастать, вылезая на белый свет, зеленые ростки, зашевелилась, закудрявилась молодая травка, – она бы точно затеяла с кем-нибуь из комиссии небольшой, необременительный роман, если бы только та не состояла сплошь из одних стариков. Нет, больше сидеть затворщицей было невозможно, настала пора выбираться из своей раковины.

– Даю тебе еще полчаса, и чтоб через полчаса духа твоего на службе там не было! – проговорила в трубке Наталья. – Дуй домой, готовься. Я за тебя ответственна. Не понравишься – меня потом мой паяльником прижжет.

Это у нее были теперь самые ходовые шуточки. В таком кругу вращалась. Кошмар. В принципе, Маргарите не хотелось снова в тот круг. Но здесь, в этом, просто не было пока за кого зацепиться. И получалось, что не остается ничего другого, как возвращаться. Впрочем, она надеялась, что это временно.

– Через полчаса выхожу, непременно, – ответила она Наталье.

Через полчаса Маргарита не вышла, но в назначенное время, в половине одиннадцатого вечера, с полиэтиленовым пакетом под мышкой, в котором лежали туфли, стояла, пряча лицо от ветра в воротник, на конечной остановке своего автобуса, ждала машину – светлую «Вольво», как ей было сказано. Машина подкатила, «Вольво», не «Вольво», но светлая точно, задняя дверца открылась, и оттуда высунулась Наталья:

– Прыгай!

Натальин Джабраил сидел за рулем, полагавшийся Маргарите Руслан – рядом с ним, на пассажирском сиденье. Джабраил, пусть и увидела его только в профиль, обнаружил себя вполне интересным молодым мужчиной, с хорошими ушами и даже вроде печатью интеллигентности на лице, Руслан же, тотчас обернувшийся к ним назад и уже всю дорогу не садившийся в кресле нормально, оказался непривлекателен во всех смыслах: какой-то весь коряжистый, бугристый, шишкастый, явно маленького роста и рот – будто дупло в засохшем дереве. А уж говорил он – словно это засохшее дерево и пыталось изъясняться. Отдельными односложными фразами, скрипучим рассаженным голосом – щепки у него там были вместо голосовых связок.