Юрий Убогий - Что было, что будет

— Не твое собачье дело! — крикнула она.

От неожиданности он растерянно улыбнулся. Старичок в кепке закашлялся смеясь.

— Вот так-так, — пробормотал он. — Вот это по-нашему!

— Ты чего? — возмутился наконец мальчик. — Ты слышала, что сказано? Я за вами должен смотреть, а вы слушаться.

— Ты не можешь, не можешь! — крикнула девочка и показала язык. — Ты сам маленький! Мамка так сказала, понял?

— Дура, — буркнул мальчик.

— Сам дурак! — крикнула она и побежала вдоль забора.

Мальчик, не трогаясь с места, наблюдал за ней, и она, явно его дразня, повернула к медленно разворачивающемуся автобусу. Он бросился вслед и схватил ее за руку. Она, нисколько не сопротивляясь, спокойно и весело посмотрела на него снизу вверх.

— Ты куда бежала?

— А так просто. От тебя. Пусти! Пусти, больно! — Она начала вырывать у мальчика руку.

— Опять убежишь?

— Не твое собачье дело! Пусти, больно! О-о-о! — Она закричала с таким отчаянием, что мальчик, оторопев, отпустил ее.

На этот раз она свернула к улице, туда, где то и дело быстро проносились машины. И мальчик опять бросился за ней, и опять она спокойно и насмешливо позволила поймать себя.

— Зачем ты убегаешь? — спросил он с искренним недоумением.

— А нарочно. Назло потому что, — охотно пояснила она. — А ты мне не приказывай, понятно? Ты мне никто. Пусти!

— Убежишь…

— Нет. Мне уже надоело. А не пустишь, я тебя укушу. Я могу до крови.

— Кусай, — сказал мальчик.

Она тут же укусила его за руку, и так больно, что он отпустил ее.

— Ага! — крикнула она, отбежав.

Мальчик с удивлением подумал, что она ему нравится. Что-то в ней было такое привлекательное. Он все смотрел, и смотрел на нее, и вдруг решил, что она может вот-вот заплакать. Ему стало ее жаль, как недавно красивую тетю, с которой он ехал в трамвае, и вместе с этим он почувствовал себя как-то увереннее и взрослее. Даже словно бы вырос за эти несколько мгновений, выше ростом стал. Ощущение было похоже на то, какое он испытывал, летая во сне: в груди что-то сладко замерло и расширилось.

Достав из кармана яблоко, он протянул его девочке:

— Возьми!

Она подошла нерешительно, взяла яблоко и вдруг, размахнувшись, швырнула его. Мальчик почти не удивился, словно ожидал чего-то подобного.

— Зря бросила, — сказал он задумчиво и серьезно. — Хорошее было яблоко.

— Ну и что! — фыркнула она. — У нас таких полно!

Увидев возвращавшихся женщин, мальчик с тревогой подумал, что он давно уже не обращал внимания ни на автобусы, ни на дверь автостанции и мог за это время прозевать отца.

— Все ничего? — спросила пожилая женщина. — Девки наши не бунтовали?

— Ничего, — ответил мальчик тихо.

— Старшая у вас чудная, — сказал старик. — Замотала парня совсем, чего только не выделывала.

— Не чудная она, а ненормальная. Не знаем, что и делать, замучились с ней.

— Сглаз, может? — предположил старик.

— Да какой там сглаз! — досадливо отмахнулась женщина. — Отец, пьяный идиот, ее испортил. Побил сильно, она и сделалась не в себе. С месяц уже как. Все навыворот делает, по ночам во сне кричит.

— Что ж так побил-то? — соболезнующе спросил старик.

— А бутыль с самогоном столкнула со стола, он и озверел. Сгубил ребенка, вражина… Манька! — крикнула она девочке. — А ну давай сюда, ехать нам надо!

Идя вслед за женщиной с узелком, бьющим ее по ногам, девочка оглянулась и улыбнулась мальчику. Потом оглянулась еще раз и скорчила рожицу, то ли веселую, то ли злую — ему было уже не разобрать…

— И мне пора трогаться, — сказал старик, вставая и прилаживая за спину мешок. — А ты, малый, чего тут торчишь?

Мальчику не хотелось говорить о том, что он потерялся, то чувство уверенности в себе, повзросления мгновенного, которое он испытывал, возясь с девочкой, мешало ему.

— Мне в Корнево надо, — сказал он.

— Так это на автобусе, ежели не ушел еще. Деньги-то на билет имеются?

— Нет.

— Плоховато… Но и опять не беда. Так попросись или на попутке можно попробовать.

— Как на попутке? — не понял мальчик.

— А на машине на попутной. Проголосуешь, глядь, и заберет кто, подбросит.

— Как проголосуешь?

— А руку поднимешь, сигнал, стало быть, дашь. Но это за город надо выходить. Вона улица, видишь? Она как раз идет-идет, да за город и выходит. Аккурат, на Корнево твое.

Старик казался очень дряхлым, но глаза у него были такие ясные, такие спокойные, что в них тянуло смотреть. Мальчику понравилось, что старик не стал расспрашивать, почему он очутился так далеко от дома. Значит, считал, что ничего особенного в этом нет. Да ему и самому не легче, решил мальчик, вон, аж пошатывается. И оборванный какой…