Юрий Поляков - Треугольная жизнь

— Да, секс — унтер зекс ауген!

— Почему бы и нет. — Линда взглянула Башмакову в глаза. — Но это будет стоить папаше Дорсету втрое дороже.

— А почему не вдвое? — удивился Слабинзон.

— Потому что это любовь втроем! — засмеялась девушка.

Когда на широкой гостиничной постели Линда соединила друзей, как белый арочный мост соединяет два замшелых утеса, Слабинзон пожал потную башмаковскую пятерню и шепнул:

— Ну вот мы с тобой и братья, Тапочкин!

Снова раздались частые междугородные звонки. «Дашка! — подумал эскейпер. — Че-ерт! Совсем ведь забыл…»

Когда в последний раз он разговаривал с дочерью по телефону, она, помимо всего прочего, попросила купить и передать с оказией «Суперпрегновитон» — новый импортный витамин, который нужно принимать в последние месяцы беременности, особенно если будущая мать с момента зачатия вела не очень-то здоровый образ жизни. Вроде бы в Америке проводили исследования и выяснилось: благодаря «Суперпрегновитону» детишки получаются здоровенькие, красивенькие и умненькие даже от весьма изможденных родителей. Говорят, сама Мадонна, когда бегала с брюхом, жрала «Суперпрегновитон» горстями. И это при американском-то изобилии! Что же тогда говорить о Дашке, запропастившейся в этой богом забытой бухте Абрек. Хорош папаша! Пообещал и не выполнил. Выходит, Башмаков не эскейпер, а самая настоящая свинья, причем не только перед беременной дочерью, но и перед не родившимся еще внуком.

Внуком! Два месяца — и Башмаков станет дедушкой. Мальчик Олег, описавшийся от восторга, когда на счет «три!» зажглась огнями большая елка в актовом зале 3-й Образцовой типографии, станет дедушкой! А Дашка, отрезавшая Куньке хвост в доказательство того, что кенгуру в минуты опасности, как ящерица, теряет заднюю оконечность, станет матерью! Дашка — матерью… Боже ж ты мой!

Дашка выросла сами не заметили как. Однажды Башмаков по рассеянности вошел в незапертую ванную и обнаружил там в пенной воде пышногрудую розовотелую нимфу. Нимфа голосом дочери недовольно сказала:

— Аллё, на субмарине, перископ спрячьте!

И сердито махнула телефонной трубкой. Дашка выклянчила у матери радиотелефон, чтобы, принимая ванну, не упускать ухажерских звонков.

Башмаков ретировался, переживая сложный комплекс ощущений — нечто среднее между гордостью товаропроизводителя и пытливым смущением мальчишки, подглядевшего купающуюся голышом девочку.

До девятого класса Дашка училась в общем-то неплохо, и вдруг ее как подменили: она повесила над письменным столом большое зеркало, чтобы в процессе приготовления уроков ни на минуту не спускать с себя глаз, ибо в любой момент на лице мог выявиться очередной подростковый прыщ, который следует обнаруживать и обезвреживать в самом начале. Вскоре тетрадки и учебники были потеснены флаконами, дезодорантами, многоцветными наборами теней, тюбиками, карандашами и прочими симпатичными женскими излишествами. Наконец учебники и тетрадки вообще куда-то исчезли — и письменный стол в один прекрасный день превратился в трюмо. Безутешная Дашка сидела перед зеркалом как живой пятнадцатилетний укор подлой природе, гнусно сэкономившей на ее, Дашкиных, ресницах, зато явно перестаравшейся в смысле носа. Уроки она теперь делала, лежа на паласе, болтая по телефону или оседлав голову огромными стереонаушниками.

Катя и раньше-то приходила из лицея не особенно радостной, а тут просто озверела. Почти каждую перемену к ней подбегал кто-то из преподавателей, отводил в дальний угол учительской и с таинственным состраданием сообщал:

— Екатерина Петровна, я, конечно, не стала записывать Даше в дневник, но вы как мать…

Или:

— Кать, вот посмотри, чем твоя Дашка занималась на уроке!

Или:

— Катюш, я, конечно, поставила ей тройку, но это чистая единица!

Перелом в Дашкином поведении совпал с тем моментом, когда она со школьными подругами впервые посетила дискотеку и после этого ей стал названивать какой-то странный мужик с бархатным баритоном совратителя несовершеннолетних. Если к телефону подходили родители, Дашка тут же перехватывала трубку и вела с Бархатным долгие разговоры, точнее, он что-то мурлыкал, а маленькая дура время от времени старательно хохотала. Один раз Катя успела соврать, что Дашки нет дома, и положила трубку. Был страшный скандал со швырянием косметики на пол и обещаниями убежать из дому. Катя перепугалась, на пару вечеров попросила у Анатолича телефон с определителем — и запеленговала номер Бархатного. Потом, в отсутствие Дашки, позвонила ухажеру и заявила, что лично знакома с начальником отдела Московского уголовного розыска и, если Бархатный не отвяжется от ее дочери со своими растлительными намерениями, ему придется хреново.