Сергей Поляков - Золотинка

— Пострелы, мигом в баню! — гаркнул пацанам истопник, шуровавший кочергой в топке. Печь нагревала «каменку» и воду для помывки. Топку закидывали дровами.

Шкафчиков не было и раздевались на скамьях. Рубахи и кальсоны (трусы носили городские) побросали ворохом, стирка дома. Верхнюю одежду аккуратно сложили. В мыльне тепло, влажно и тихо. Болтать сколько угодно можно в раздевалке-предбаннике, в бане моются и парятся. В шайках-тазах запаривались веники. Бутыли с квасом и водой, заваренной травами, уносили в парную. Некоторых мужчин, идущих париться, моющиеся дружно предостерегали:

— Мыло! — Мужчины возвращались и обмывались.

Отец с соседями парился истово. Распаренные, малиновые от жары и прилившей крови, они выскакивали на двор и с гиканьем плюхались в пруд с ледяной водой горного ручья. Зимой парильщики валялись в снегу. Пить спиртное в бане запрещалось.

После бани семьи сбивались в компании. После обильного ужина с горячительными напитками женщины играли по копейке в лото и перемывали кости соседям. Мужики травили анекдоты, забивали «козла», перекидывались в буру, храп, очко, обсуждали виды на урожай, подход «красной» рыбы. Ребятня вертелась вокруг рассказчиков, крутила заезженные пластинки на патефоне.

…Сергей немного опоздал на сходку. Двенадцать-пятнадцать пацанов от десяти до четырнадцати лет сидели кружком, смолили папиросы и жадно внимали блатным откровениям наставника.

— Драки с «ремеслухой» дело давнее. Мы всегда держим сторону первой школы, там учатся городские. В училище набирают шпану из трассовских поселков, привозят из Чукотки. Они чужаки и должны знать свое место.

Дрались в заранее условленном месте. Стукачей не водилось, и милиция терялась в догадках, где произойдет очередное побоище, с обильно пролитой кровью. «Ремеслуха» избивала противников на матросский манер форменными ремнями, намотанными на кисти рук. Городские орудовали чем придется. Милиция и «скорая помощь» прибывали к шапошному разбору, когда драчуны разбегались, утаскивая с собой травмированных.

— Вот я и надумал пощекотать перышком кого-нибудь из чужих. Полежит в больничной палате, поразмышляет, стоит ли связываться с городом.

Копыто воровато огляделся и вынул из кармана, завернутую в тряпку финку. Он развернул тряпицу и показал лезвие. На нем багровели сгустки подсохшей крови.

— В сутолоке и сумятице я всадил перышко в ляжку одному из ремесленников, пусть знают наших.

— Да почему в ляжку, Вовка, — перебил его возбужденный, нервно облизывающий языком губы, братан. Он приходил в неистовство при виде крови. — В живот надо, в живот, чтобы на перо кишки намотались.

— Не спеши, а то уснешь! — прервал его старший. — В живот верная уголовка. Я за паршивого ремесленника на зону отправляться не желаю. Я хотел душу потешить, да и руки чешутся, практики требуют.

— «Ремеслуха» ножами не дерется, — попытался вставить слово один из жиганов, — даже договоренность имеется.

Женька хотел заткнуть пацану рот, старший брат остановил его. Выслушав говорившего, он веско заявил:

— Мы, урки, ни в какие переговоры с фраерами не вступаем, мы сами себе закон и решаем вопросы на воровской «правилке».

Желающих возражать не нашлось, разговор продолжил Сявый:

— Надо вооружаться, жиганы, хватит рогатками и пращами баловаться. — Сашок, — обратился он к одному из старших подростков, — проследи, пускай пацаны «поджиги» смастерят и выучатся стрелять. Ножи готовьте, учитесь кидать. В жизни все пригодится. Скоро лето и придет пора «шерстить» отдыхающих, с городскими, не ровен час, столкнемся. Про «общак» не забывайте. На «киче» бродяги томятся, «грев» необходим. Я на днях обшмонал пьяного лоха. «Ржавье» — кольцо снял, котлы, «лапотник». Вся выручка на «общак» — воровскую казну пойдет. Матерью клянусь!

Сявый засунул большой палец в рот и прикусил его. Расходились молча.

— Пьяных обдирать вроде не по закону, — робко произнес кто-то из пацанов. Его не поддержали, и он не решился продолжить.

Вечером зашел сосед Аркадий Артамонович. Он поздоровался и водрузил на стол полное ведро крупных, разноцветных яиц.

Точь в течь пасхальные — подумал мальчик, — да ведь пасха давно минула.

— Съездили с приятелями на Три Брата, пошарили на птичьих базарах, — пояснил сосед, — там яиц пропасть.

Отец налил гостю полстакана спирта, выставил закуску, отдарился куском копченого сала. Дядя Аркаша одним глотком осушил содержимое стакана, запил водой и крякнул: