Сергей Поляков - Золотинка

— Долго работать?

— За пару недель должны управиться.

— Маленький ты работать за взрослых, мы не бедствуем, слава Богу, чтобы ребенка на заработки посылать, — запротестовала мама, — куриц, гусей кормить надо, грядки полоть.

— Я заявление написал, там деньги платят.

— Работа посильная, не надсадится. Я в его возрасте за плугом ходил, пашню боронил, траву косил, зимой из тайги бревна вывозил, — разразился тирадой отец, — пускай попробует государственную службу, первую трудовую копейку домой принесет.

Мама не унималась.

— Там тракторы ездят, трактористы вечно пьяные, его покалечит.

— Под машину попадают и рядом с домом, — рассудил отец, — надо быть на работе внимательным и не разевать рот.

Утром мама собрала в «авоську» обед и долго нудила:

— Держись от трактора подальше, сынок. С трактористами не дружи, они забулдыги и сквернословы, хорошему не научат. На поле через болото не ходи, намокнешь или угодишь в трясину. На трассе будь внимательней, шоферня с похмелья гоняют, сломя голову. Воду из речки не пей, я налила фляжку молока.

— Остерегайся медведей, задерут, — передразнил сын.

— Медведей тоже, — всерьез подтвердила мама, — они сейчас на краю поля.

Геннадий подозвал Выборнова:

— Ты, малый, разожги костерок, поставь чайник и вскипяти воду. В перекур выпьем по кружке чайку, — он подал мальчику помятый, закопченный, медный чайник, — воду из болота не набирай, вон там ручей.

Выборнов убежал за сушняком и водой. Он без подсказки тракториста знал все родники, ключи, ручьи, речки в округе.

В обед устроили общий стол, разложив домашнюю снедь на куске клеенки. Пацаны брали со стола, кому что нравится. Тракторист мыкавшийся по столовым и питавшийся всухомятку отдал должное кулинарному мастерству матерей ребят. Кружек нашлось всего три, и чай пили по очереди.

Подъехал газик агронома, Геннадий поднялся навстречу.

— Обедайте, — остановил его Иван Ильич и пошел по изрытому бульдозерами полю. Минут двадцать спустя он вернулся и присел перед костром. Водитель принес сверток с едой и кружку.

— Обед и чай на полевом стане, ничего лучше нет, — сказал главный агроном. Он налил в алюминиевую кружку крепкого чаю, долго дул на него и пошутил:

— Дубовая голова придумала такую кружку. Чай остыл, но за ручку не возьмешься — обожжет.

Уезжая, он наказал трактористу:

— Поторопитесь, Геннадий, после зачистки — вспашка. Пахать целину придется тебе.

— Постараемся, Иван Ильич.

Ребята старались, куч с древесными отходами на краю поля становилось больше и больше. Геннадий научил управлять трактором Сашку и Кольку, сам иной раз посиживал у костра, попивая крепчайший чаек, дымил папиросой. Гордые оказанным доверием, самозваные трактористы понукали младших.

Дней через пять половину поля обработали. После обеда Колька Ворона завел машину, и бригада двинулась за скользившей по земле «пеной». Геннадий задержался у костра.

К костру подошла и поздоровалась поселковая женщина. Они поговорили с десяток минут и разошлись. После работы Геннадий задержал ребят.

— Пацаны, есть «шара». Местная молодуха попросила отгрузить три «пены» дров покрупней, за ней не постоит.

Парнишки тщательно отбирали пеньки, стволы покрупней, укладывали дрова со старанием. Спустя два дня, вечером, загрузили третью волокушу и Геннадий объявил:

— Работали по-стахановски, завтра закатим пир горой.

Он поманил Сашку с Вороной, те белками запрыгнули в кабину и трактор застрекотал к трассе.

Назавтра от тракториста сильно припахивало сивухой. Он, нахохлившись, сидел у костра и похмелялся. К трактору Геннадий не подходил и передал бразды правления двум старшим пацанам. Те учили управлять машиной младших, посидеть в кабине, порулить рычагами-фрикционами было поощрением и наградой за усердие.

Обедали поздно, к концу рабочего дня. На клеенке разложили магазинную закуску. Сашок и Колька растолкали спавшего на телогрейках и брезенте Геннадия. Тракторист вытащил из сумки пару бутылок вина и поставил на клеенку. Сашок и Колька придвинули кружки к бутылкам. Механизатор плеснул себе и жиганам в кружки. Сашок вопросительно оглядел мелкоту:

— Слабо?

Мальчишки промолчали, Сашок налил каждому в кружку, сказал:

— Молчание — знак согласия. Пьем за удачную шабашку.

Потом закусывали, курили, наливали снова. Остальное мальчик не помнил. Очнулся он в лесу у родника, жутко болела голова, сухой язык наждаком терся о гортань. Попив воды. Сережка, покачиваясь, поднялся на ноги.