Фэнни Флэгг - Жареные зеленые помидоры в кафе «Полустанок» [litres]

С прискорбием сообщаю, что наша дорогая Бесси Вик, свекровь Берты, вчера скончалась на девяносто девятом году жизни. Врачи полагают, что от старости.

Старое шоссе Монтгомери, Бирмингем, штат Алабама

22 декабря 1985 г.

В следующее воскресенье, когда Эвелин вошла в зал для посетителей, миссис Тредгуд уже поджидала ее в том же самом кресле и в том же платье.

Веселая, как жаворонок, она пустилась рассказывать о доме Тредгудов так, будто они не разлучались на неделю, и Эвелин не осталось ничего другого, как слушать. Она уселась в кресле поудобней и развернула шоколадку с миндалем.

— Так вот, перед нашим домом росла большая старая иранская мелия. Помню, мы весь год собирали маленькие ягоды, а на Рождество нанизывали их на нитку и украшали дерево с макушки до корней. Мама всегда предупреждала, чтобы мы не смели запихивать эти ягоды в нос, и, разумеется, первое, что сделала Иджи, едва научилась ходить, — это пошла в сад и насовала ягод в нос и в уши. Пришлось вызвать доктора Хэдли. Он сказал маме:

— Миссис Тредгуд, похоже, у вас в доме стало одним хулиганом больше.

Разумеется, Бадди эти слова привели в щенячий восторг. Он ей во всем потакал. Но в больших семьях всегда так: у каждого свой любимчик. Вообще-то, ее настоящее имя Имоджин, это Бадди прозвал ее Иджи. Ему было восемь, когда она родилась, и он таскал ее с собой по всему городу, как куклу. Ведь и на ногах-то еще толком не стояла, а уже ковыляла за ним эдаким утенком, волоча деревянного петушка на веревке.

Что и говорить, Бадди выглядел на миллион долларов со своими карими глазищами и ослепительно белыми зубами. Он мог очаровать вас в одну секунду — и навсегда. Все девчонки Полустанка влюблялись в него если не на всю жизнь, то хотя бы на время.

Говорят, шестнадцатый день рождения запоминается на всю жизнь, и это правда. Я до сих пор помню розово-белый торт с каруселью на верхушке и бледно-зеленый пунш — мама подавала его в огромных стеклянных чашах. А по всему саду развесили бумажные фонарики. Но больше всего мне запомнилось, как Бадди Тредгуд втихаря поцеловал меня за беседкой, увитой виноградом. Представляете, взял и поцеловал! Но, увы, я была у него не единственной…

Иджи день и ночь таскала для Бадди любовные записки — то туда, то обратно, за что получила прозвище Купидон. У нее были светлые, короткие, вьющиеся волосы, синие глаза и веснушки — вылитая мама. В девичестве маму звали Алиса Ли Клауд [3] Cloud — облако {англ.). , и она всегда смеялась:

— До замужества я была облаком.

Мама была ужасно симпатичной. Почти всем детям достались ее голубые глаза, за исключением разве что Бадди и бедняжки Эсси Ру, у которой один глаз получился голубой, а другой — карий. Мама говорила, что именно поэтому у нее такие замечательные способности к музыке. Она во всем видела только хорошее.

Однажды Иджи и Бадди стащили у старика Сокуэлла четыре здоровенных арбуза и припрятали в зарослях ежевики. А на следующее утро, милочка, прежде чем они успели забрать свою добычу, мама нашла ее и страшно удивилась: батюшки, за одну ночь такие арбузищи вымахали! Клео говорил, что с тех пор мама каждый год огорчалась, почему они больше не растут. Никто так и не решился сказать ей, что арбузы были краденые.

Мама была баптисткой, а папа — методистом. Он говорил: мне отвратительна мысль, что меня могут утопить [4] При крещении баптистский священник окунает человека целиком и некоторое время держит под водой. . Поэтому каждое воскресенье папа поворачивал налево к Первой методистской церкви, а остальные — направо, к баптистам. Иногда Бадди ходил с папой, но потом перестал, сказал, что баптистские девушки красивее.

Приезжие всегда останавливались в доме Тредгудов. Помню, одно время у нас жил толстый-претолстый проповедник, который приехал в Полустанок, чтобы прочесть проповедь в загородном баптистском лагере. Когда он ненадолго вышел из дому, близняшки пробрались к нему в комнату и принялись играть с его огромными штанами. Пэтси Рут влезла в одну штанину, а Милдред в другую. Они забавлялись, пока не услышали на лестнице шаги, и так испугались, что кинулись в разные стороны. Штаны хрясь — и пополам! Мама говорила, что папа не задал им трепку только потому, что проповедник был баптистский. Но между ними никогда не возникало серьезных разногласий на этой почве, и после церкви мы все возвращались и усаживались за воскресный ужин.