Надежда Нелидова - 12 часиков [сборник]

Аня, поднимаясь по крылечку, почувствовала боль в низу живота. Смотрел её Олег Павлович. Аня лежала перед ним в кресле, зажмурившись и затаив дыхание от стыда. Стыд сильнее боли. Аня читала про женщин, которых заставляли раздеваться перед расстрелом догола. Уже стоя над ямой с трупами, они инстинктивно прикрывали наготу. Стояли в стыдливой и нежной позе Венеры Милосской. Это перед смертью.

Господи, чего только не лезет в голову. Аня отвлекала себя от боли. Олег Павлович поднял на неё серые глаза:

– Что же вы не предупредили? Ещё минута, и я лишил бы вас девственности. Вот этой холодной железной гинекологической ложкой, пошло и вульгарно. И оправдывались бы потом перед мужем в первую брачную ночь. А он бы говорил: «Умнее ничего выдумать не могла?»

Он тоже отвлекал Аню от боли. Серые глаза улыбались. Сейчас, вблизи было видно, что они окружены ломкими сухими лучиками: белыми на фоне загара.

Всё обошлось: боль была вызвана спазмом.

…– На мальчишнике расскажу, что будущая жена добровольно раскинула передо мной ножки, будучи весьма слабо знакома со мной. И с её прелестной розовой раковинкой я познакомился раньше, чем предложил первое свидание.

Да, неразборчивая. Да, уступчивая. Пусть шутит на эту тему, сколько хочет. А она любит, любит, любит его. Как отца, которого уже нет в живых. Как старшего брата, которого у неё никогда не было. Как первого в жизни мужчину. Просто удивительно, что столько любви помещается в таком узком, восхитительно маленьком теле. Это уже его слова, которые он произносит, благодарно ловя её губы.

Он пружинисто откидывается на сильных руках, закуривает. В темноте малиново светится тёплый огонёк. С ним можно разговаривать обо всём, что взбредёт в голову.

Не надо заготавливать в уме фразу и мысленно прокатывать её в мыслях. Так было с Аниным бой-френдом. Ничего у них не было, а он уже страшно ревновал её к встречному и поперечному. Устраивал скандалы, шпионил, крал телефон. Ужас.

Подружки Ане завидовали: только приехала в город, такого мажора отхватила, с тачкой. Но последний случай, разлучивший их…

Ехали в этой самой тачке. Аня поправляла на голове новую фетровую шапочку-таблетку с вуалькой. Это была первая в её жизни настоящая дорогая дамская вещь, с мамой выбирали.

Аню затошнило от быстрой езды. «Только не в салоне!» – в панике завопил бой-френд. И Аня – тоже в панике – заметалась, зажимая рот руками. Бой-френд, не оставляя руля, сорвал с её головы шапочку, сунул ей… И Аня – не могла потом себе простить – туда… Бой-френд потом обрывал телефон, объяснял, что запах из замшевых салонов почти невозможно выветрить… Вычеркнула из телефона, из головы, из жизни.

С Олегом она будто расслаблено плыла в тёплой реке. Так мать рожает дитя в воде, и оно погружается в привычную среду. Аня вернулась в среду Любви, где и должен, по задумке Бога, находиться человек. А люди сами устраивают себе ад, вот как Аня с бой-фрэндом.

Аня рассказывала, как решила стать врачом. В десятом классе их погнали на прививки. Как стадо погнали: весёлое, топочущее, прикалывающееся, несмотря на строгие взгляды классной.

Был февраль, но погода совершенно весенняя: солнце, голубые лужи, птичий гомон, взбитые как сливочный крем облака. Аня заметила на крыльце паренька: совсем юного, их ровесника. У него не было сил, он прислонился к стеночке.

Почему заметила – он выбивался из общей суматошной весенней картинки. И не серым обесцвеченным лицом и слабой позой. Чем-то другим. Будто природа безжалостно, равнодушно, резко очертила, вычеркнула его из себя. Поставила на нём крест.

Природа вообще безжалостна и равнодушна. Её интересуют только здоровые особи. Паренька для неё уже не существовало. Он был, но его уже как бы не было. Только глаза на впалом лице ещё жили, тоскливо и жадно следили за перемещением и суетой вокруг себя.

Было 14 февраля. У Ани звякал целый карман разномастных сердечек, надаренных мальчишками. Она нащупала самое большое гранёное сердечко и вложила в неприятно вялую влажную руку паренька. Он с трудом повернул голову и улыбнулся – если можно назвать улыбкой плоско растянутые серые губы.

Подошло такси. Аня видела, как он садился, как при этом бессильно разжалась его ладонь. Не нарочно: он выронил сердечко и не заметил, и наступил на него. Кто сказал, что любовь сильнее смерти? Смерть показательно, на примере пластмассового сердечка, попрала любовь на Аниных глазах. Дескать, видела? Не рыпайся.