Томас Кенэлли - Дочери Марса

Почему-то приезжий полковник возбудил у медсестер подозрение, что и их поведение, как всех остальных, станет объектом самого пристального внимания. Первое время его деятельность сводилась лишь к периодическим обходам отделений и кратким записям в блокноте. Наоми заметила, что, поскольку все внимание начальства сосредоточено на полковнике Лезерхеде, на слежку за ее передвижениями времени не остается уже совсем или почти совсем. И она воспользовалась этим для визитов к торговцам за сигаретами и шоколадом для раненых или же ходила на кладбище, где рассматривала скорбные надписи на крестах.

В первые несколько дней присутствие Лезерхеда ровным счетом никак не умерило наглости санитаров, которые после изнасилования Фрейд все же поджали хвосты, а теперь снова взяли манеру помыкать сестрами. Тем временем тучный коротышка, казалось, полностью сосредоточился на операционных и отделениях, на перевязках ран и их спринцевании. С палатными врачами велись дискуссии об использовании пероксида натрия. Полковник даже задался вопросом: а не лучше ли решение, предложенное Дэйкеном? Однажды, заявившись в столовую во время обеда или ужина, полковник принял из рук подавальщика эмалированную миску мелко порубленной тушеной говядины и нашел блюдо средним по вкусовым качествам.

В обществе Лезерхеда их полковник держался без тени застенчивости или смущения. Его переполняла гордость — сами посудите, такое знаменитое место, такая блестящая организация лечебного процесса — и вдобавок инспектор аж из самой Александрии.

Лезерхед же безо свойственной начальству торопливости поодиночке вызывал медсестер для беседы в свой временный кабинет в пристройке к одному из обветшалых домиков, где стояли столы офицерских чинов госпиталя. Наоми втайне надеялась оказаться в числе вызванных полковнику Лезерхерду. Но ее страшно беспокоило, как он к ней отнесется. Может, возьмет да спишет как излишне деятельную или угрюмую? Но приезжий инспектор не торопился облегчить ей душу беседой.

Первой этой чести удостоилась ее сестра. Салли убедилась, что это человек аккуратный, щепетильный и педантичный — как ей и показалось с первого взгляда. У него всегда было под рукой пресс-папье, которым он постоянно промокал написанное. Не из тех лентяев, кто предпочитает дать чернилам просохнуть. Исписанные листки лежали аккуратной стопочкой. И он сам перепечатывал на машинке отчеты, предназначавшиеся для передачи по инстанции. Салли почти не сомневалась, что главной заботой полковника было вскрыть все ее ошибки и упущения. Но тон задаваемых вопросов не был агрессивным. Место рождения. Место обучения. Где работала медсестрой, с какого по какой год. Да, да, вижу, вы побывали на «Архимеде». Естественно, вся ваша одежда утрачена, то есть у вас нет ни формы, ни санитарной сумки…

— Нет.

— Именно поэтому вам и выдали эту временную одежду?

Салли объяснила, что все началось с нательных рубах военно-морских сил Франции. И с их же одеял.

— Но у этих грубошерстных платьев, — заметил полковник Лезерхед, — такой вид, будто их приобрели у греков-перекупщиков, торгующих поношенной одеждой. Ну, ладно, оставим это. Есть у вас какие-нибудь жалобы на санитаров, на их поведение в отношении медсестер? Что вы можете об этом рассказать? Меня интересует ваше мнение.

— С нами обращаются невежливо, — призналась Салли.

И сразу почувствовала, как долгое время копившаяся злость наконец получает выход.

Полковник попросил ее уточнить.

Ну, Салли и выложила ему все без утайки — что санитары считают медсестер чернорабочими и прислугой одновременно. Что помыкают ими как могут, заставляют убирать экскременты, выносить ведра и матрасы. Они ведрами таскают к печи использованные бинты, салфетки и ампутированные конечности. Нет, они понимают, что порой и такую работу приходится выполнять. Но дело в том, что санитары не просят, а принуждают их заниматься этим и только этим. В операционные их не допускают, разве что отскребать грязь. А иногда обращаются к ним самым неподобающим образом. Люди они в целом неплохие. Но порядочным просто затыкают рот.

— Кто? Их же коллеги-санитары?

Салли решила рискнуть и высказать все как на духу.

— Да, причем, мне кажется, это делается с ведома полковника, — решительно объявила она.

Казалось, полковника Лезерхеда признания Салли нисколько не удивили. Склонившись над столом, он стал что-то быстро писать, выводя букву за буквой изящным вечным пером. Его лысину покрывала нежная поросль темных волосков. И вдруг он поднял на нее взгляд.