Томас Кенэлли - Дочери Марса

В первые по-настоящему весенние дни — поля покрылись цветущим алтеем и наперстянкой — майор Брайт с Онорой составили письмо в информационное бюро. Это было время относительной свободы, когда даже майор Брайт — страстный любитель пикников — организовывал по выходным пикники, причем случалось, служебные дела не позволяли ему самому принять в этом участие.

Дожидаясь ответа на письмо, Онора стала предаваться фантазиям — однажды за обедом она поведала Салли, что есть основания надеяться, что Лайонел жив. Мол, она написала командиру батальона, и тот сообщил, что капитана Дэнкуорта не разорвало снарядом на части, хотя осколочные ранения на теле были. Немцы — они отбили участок на следующий день — наверняка обнаружили его и оказали ему помощь. Потому что немцы, страстно убеждала она Салли, на самом деле люди гуманные, совсем как мы. Вот и забрали его и отправили, куда полагается. Но так как солдаты забрали его удостоверение, а в боевых условиях ничего не стоило и потерять медальон, Красный Крест в немецком тылу не смог его ни идентифицировать, ни, соответственно, сообщить куда надо. А еще Лайонел мог утратить память из-за ранения или контузии. Поэтому Онора и горевала, и надеялась на чудо. Точнее, тешила себя надеждой. Салли и Фрейд смотрели на это скептически, однако от любых замечаний на этот счет воздерживались.

В душе Оноры пробивались ростки невиданной, граничащей с безрассудством открытости. Она с поразительной легкостью открывала все прежние тайны. Да, они были любовниками, призналась Онора. И приводила аргумент — мол, обреченные на смерть в глазах Господа имеют право на несколько мгновений любви. Разумеется, мы соответствующим образом предохранялись, впрочем, теперь это уже не важно. Пусть Бог судит нас, на то он и Бог. Я даже жалею, что предохранялась. Следовало пустить все на самотек — будь что будет. Потому что там, на передовой, ежесекундно творится такое, что… И никто позволения не спрашивает.

За палатками, где они жили, свободные от дежурства медсестры, усевшись в шезлонги, подставляли лица светившему с юга солнцу. И Онора как-то поделилась своими догадками во втором письме в «Австралийское информационное бюро людских потерь». И в тот же день получила ответ на свое первое. Глава бюро, молодая женщина, писала:

Мы получили неофициальный доклад от солдата пехотного батальона, в котором служил капитан Дэнкуорт. Свидетель утверждает, что рано утром 14 апреля капитан Дэнкуорт действовал в составе разведгруппы, которой командовал. Разведгруппа была обнаружена противником, подверглась обстрелу и укрылась в воронках на нейтральной полосе. Капитан Дэнкуорт погиб от осколка снаряда, разорвавшегося у самой воронки, где он прятался. По словам свидетеля, смерть его наступила мгновенно. Вместе с ним погибли также лейтенант Джордж Мак-Грегор и капрал Сэмпсон — их документы были также доставлены командованию батальона.

Могу Вас заверить, что сотрудники Красного Креста достаточно тщательно изучают обстановку и в немецких госпиталях, и в лагерях военнопленных. Однако несмотря на все их усилия, австралийского офицера капитана Дэнкуорта ни среди раненых, ни среди пленных не обнаружено. Поэтому прошу Вас ради Вашего же блага не тешить себя тщетными надеждами.

Хотя свидетель и его оставшиеся в живых товарищи доставили в расположение батальона его офицерскую книжку, тело его благодаря сохранившемуся медальону и частному письму от Вас могло быть опознано — письмо было адресовано ему лично с указанием его имени и фамилии, а также воинского звания. Это послужит гарантией того, что капитан Дэнкуорт будет погребен в отдельной, а не в безымянной братской могиле.

Ни одна строка из этого письма, которое Онора дала прочесть Салли, не поколебала уверенности Оноры и, соответственно, никак не повлияла на исполнение ею обязанностей медсестры. Но за обедом Слэтри была куда молчаливее и задумчивее, чем прежде. О чем она без конца твердила, так это о том, что ее письмо к Лайонелу попало в руки немцев.

— Не знаю, что и думать и что чувствовать, зная, что кто-то из немцев мог прочесть мое письмо, — признавалась она. — О, да, они его похоронят. Обязательно похоронят, как полагается, я верю этой женщине из лондонского бюро. По-моему, она человек честный. И по ее письму это видно. Хочется надеяться, что офицеры немецкой разведки не станут глумиться и хохотать над тем, что я ему писала. Ведь и у них, наверно, остался кто-то в Германии — жена или возлюбленная. И они наверняка пишут им похожие письма…