Томас Кенэлли - Дочери Марса

Таким образом, ей предстояло еще одно собеседование — и Наоми считала это успехом. Теперь она предстала перед пожилой старшей сестрой и совсем пожилым полковником, который сказал, что долго жил в Египте, но потом все же вернулся на родину.

— В моем лице вы имеете дело не с врачом, — чистосердечно признался он. — Мои функции — чисто административные.

Изучив личное дело Наоми, полковник с явным удовлетворением отметил, что ее использовали при сортировке раненых, то есть определении очередности оказания помощи раненым и травмированным с целью увеличить число выживших. По правде говоря, в это прекрасное и солнечное летнее утро как раз об этом Наоми совсем не хотелось вспоминать.

— Насколько я понимаю, и ваша сестра — тоже ваша коллега.

— Да, — подтвердила Наоми. — Сейчас она на Лемносе, в стационарном госпитале.

Салли тоже была аргументом в пользу возвращения.

— Хочу заметить, здесь упомянуто, что вам, к сожалению, присуще упрямство. Ах, Боже мой! — это же было при Спэннере. А вот тут вижу, полковник Лезерхед усматривает для него кое-какие смягчающие обстоятельства. Однако в будущем вашей склонности к бунтарству мы потакать не намерены. Вы меня понимаете?

Наоми заверила полковника, что понимает.

Тот повернулся к старшей. Бог ты мой, и этот туда же, мелькнула в голове у Наоми, ну точь в точь Спэннер. Сам ничего решить не в состоянии.

Но Наоми ждала исключительно приятная новость — ее приняли. Теперь не придется делить Австралийский континент с миссис Сорли.

Через две недели из Мельбурна отплывает судно, сообщил полковник. «Позже вас проинформируют о деталях, а также пришлют необходимые проездные документы».

Полковнику хотелось по-рыцарски припасть губами к ее руке. Но он этого не сделал, а то быстро убедился бы в том, что дама сердца из Наоми никудышняя.

— Могу я вас поздравить? — осведомилась старшая сестра.

Скорее из вежливости, чем повинуясь страсти, она все же решила написать Робби Шоу. Только эту новость, ничего больше. Никаких мелодрам. И вот какой пришел от него ответ.

Есть крохотная надежда, что меня отправят в составе транспортного подразделения. Организация железнодорожных перевозок и так далее. И все же лучше там, чем здесь. Написал бы подробнее, да вот бегу с одного собеседования на другое. Постоянно думаю о вас.

Ваш преданный друг (понимаю, что вам не хочется, чтобы я обращался к вам по-другому)

Салли едва не столкнулась с Онорой Слэтри в коридоре отеля «Гелиополис Палас». Из двухстворчатых дверей в расположенный неподалеку танцзал доносился гул разговоров — в танцзале по всей ширине стояли койки, составленные бог знает во сколько ярусов, у Салли не было времени посчитать. Даже верхние галереи в танцзале, и те заставили койками. Казалось, полы галерей и подпорные колонны просто не выдержат и рухнут.

Офицерская гостиная, полночь.

— Пойдемте выпьем по стаканчику, надо же в конце концов поставить точку на этом окаянном годе. Лайонел Дэнкуорт тоже будет.

— Дэнкуорт был ранен?

— Да, ему отстрелили часть уха. Слух не пострадал.

Из уст Оноры эта новость прозвучала не так страшно.

Похоже, ее слишком волновала пара дюймов, на которые сократилось ухо ее возлюбленного, — что такое ухо по сравнению с головой?

Мудрое остался позади, а в Гелиополисе кипела жизнь, так что для мечтаний времени не оставалось. В огромных помещениях шла суматоха — бодрые, громкие голоса заглушали шепот, а выздоравливавших было куда больше, чем больных.

Выяснилось, что Лайонел Дэнкуорт настолько очарован Онорой Слэтри, что готов сопровождать ее даже на мессу в часовне отеля «Гелиополис Палас». Как говорится, католик — есть католик, никогда не упустит случая, если надо, воспользуется даже любовью, чтобы перетащить на свою сторону иноверца.

Салли знала, что ее в церковь силком не затащишь, ну разве что придется пойти на церемонию. Бог покинул грешную землю, воспарив к звездам. Тем лучше для него! Лучше не придумаешь, принимая во внимание статус-кво. Однако она понимала и другое: даже ее разочарование во всем, что касается Бога, даже утрата веры в него никоим образом не повлияли на ее сотворенную для веры душу. Сложись ее судьба иначе, у Салли были все шансы быть и оставаться искренне верующей. Вот Онора, та, судя по всему, была создана для веселой, безалаберной и пронизанной чувственностью жизни. И то, как Онора балансирует между нежеланием воспринимать мир всерьез и доходящей до самоотречения искренней преданностью, поразило Дэнкуорта в самое сердце. Ни с чем подобным ему до сих пор сталкиваться не приходилось. И Салли вполне могла представить, что Онора и Лайонел так и хохочут всю жизнь, находя силы в неисчерпаемом чувстве юмора этой женщины, в окружении целой кучи детей, веселых и шаловливых.