Вадим Месяц - Искушение архангела Гройса

– Пожалуйста, Сергей Юрьевич! Не подводите меня. В связи с накладками я увеличиваю вашу зарплату вдвое. Три тысячи пойдет? Хорошие деньги, соглашайтесь…

Он, очевидно, был ненормален или страдал провалами памяти.

– Дважды два – четыре, – сказал я весело. – Вы бы хоть записывали, что говорите.

– Слова не играют никакой роли, Сергей Юрьевич. Слова существуют для чертей. Только черти обращают внимание на слова и руководствуются ими в своей борьбе. Они, Сергей Юрьевич, не могут читать наши мысли, не просчитывают движений наших душ. Так что слова – для того, чтобы их запутать. Нужно научиться обманывать смерть. Ее тоже можно запутать, обвести вокруг пальца.

– Я поеду за шесть тысяч.

– Может быть, за четыре? – неуверенно пробормотал он. – Я спас вашу жизнь. Неужели вы еще не поняли?

– Не понял.

– Аванс будет ждать в условленном месте. Я сейчас все объясню. Это в двух шагах от вашего дома.

Он принялся рассказывать, где я должен забрать груз и куда его должен завтра доставить. Слово «Вискули» казалось знакомым. Я слушал Теляка, все больше убеждаясь в его безумии.

– Старайтесь ехать самой длинной дорогой. Посмотрите по карте. Чем больше непредсказуемых действий вы будете совершать, тем безопаснее будет ваша поездка. Предлагаю поверить мне на слово. Плохих учителей не бывает, бывают плохие ученики. Обмануть смерть – это обмануть самого себя. Вы этому скоро научитесь. Мои люди не случайно остановили выбор на вас.

– Я связался с вами только потому, что хотел бы разобраться с этими вашими людьми, – сказал я. – А на шантаж мне плевать.

– Вы знаете далеко не все, молодой человек, – подытожил Теляк зловещим голосом. – И дай бог вам этого никогда не узнать. Ладно. Езжайте. Я буду звонить с инструкциями. Держите телефон в доступном месте, пожалуйста. Не пренебрегайте моими советами. В конце концов, я старше вас на тридцать лет.

Мне нужно было сказать нечто правдоподобное Илане. Я прошел в спальню и, к своей радости, обнаружил, что она спит. Я вырвал страницу из блокнота и написал, что срочно должен поехать в Брест. Что там будет проездом мой друг детства, живущий ныне в Португалии. Что другого шанса повидаться у нас не будет. Что завтра во второй половине дня я планирую воссоединиться с семьей. Для правдоподобности добавил, что надеюсь на ее гостеприимство, если вдруг мне придется привезти своего товарища на пару дней к нам. Пообещал поддерживать с ней мобильную связь. Бросил в рюкзак зарядник от телефона, несессер, запасную майку, порезал полбуханки черного нарочанского хлеба и шмат сала. Положил в карман перочинный нож, головку чеснока. Я привык к белорусскому стилю жизни.

Место, где Теляк предложил мне забрать контрабанду, заслуживает отдельного описания. Я должен был доехать до мусорных баков за школой, повернуть направо в лес и там за каким-то металлическим забором взять сумку с грузом и предоплатой.

В лесу было убийственно темно. Чаща мерцала иллюзорными мириадами зеленых глаз. Я выбрался на поляну и двинулся дальше. Справа располагалось чье-то картофельное поле, фары высветили шелестящий целлофан теплиц. Когда я доехал до огороженного участка поля и открыл дверь машины, то обнаружил, что сегодня полнолуние. Луна освещала огромную, с футбольное поле, площадку, предназначенную, видно, для какого-то строительства. Казалось, ночной лес в любой момент может выстрелить. В радиоприемнике голос по-литовски бубнил непонятные заклинания, из которых я понимал лишь слово saule (солнце) и jezus. Два человека по очереди повторяли один и тот же текст, находясь, похоже, в состоянии транса. Их перекличка чем-то походила на спор, в котором мнения собеседников совпадали до буквы. Мужчина говорил одно, и женщина отвечала ему другое. И не было этому ни конца, ни края. Я переключил приемник на музыку, сделал погромче и направился к железным воротам, приоткрытым без особого гостеприимства.

То, что открылось моему взору, было еще более странно. Посередине абсолютно пустого, лишенного даже травяного покрова поля стоял деревянный туалет «типа сортир». Дверь его поскрипывала от ветра. Я подумал, что, если сейчас кто-нибудь выйдет оттуда, упаду в обморок. Шагнул вперед, нагнулся. У забора, сразу за воротами, действительно стояла пузатая сумка из кожзаменителя – такие были в моде на излете советской власти. Мягкий блестящий материал коричневого цвета выдавал в ней нечто дамское, другое дело, что для дамы сумка была слишком громоздкой. Я торопливо подхватил ее, почувствовав внушительный вес содержимого. Вернулся в машину, поставил багаж на заднее сиденье.