Надежда Нелидова - Большая стирка [сборник]

Её дочери учатся в Вологодском медицинском институте. Маша обожает всех троих, но выделяет старшую, Лену: она для неё кумир и первая красавица в мире, эталон поведения.

Но мы забыли о Машиной правой ручке — вернее, её отсутствии. А рука растёт, и по мере роста нужно менять протезы. Областные врачи искренне удивились:

— А зачем вам вообще это нужно? Пусть делает всё левой рукой. Исполнится десять лет — тогда и ставьте постоянный протез.

Слава Богу, что Маша попала в руки мамы, опытного медика. Инна Васильевна проштудировала горы литературы по детской ортопедии. Во всём мире протезы меняют с года. Иначе пассивная конечность отстанет в развитии, мышцы атрофируются, а то и вообще высохнут.

Спасибо коллегам: они входили в её положение, когда Инна Васильевна с дочерью дважды в год ездили в Санкт-Петербург менять протезы. Помогали, заменяли на работе, соседи и знакомые выгуливали собаку и поливали цветы.

В области твёрдо сказали: «Денег на протезы нет». В первый раз она наскребла, поехала на свои. Женщина, у которой она остановилась, как истинная ленинградка, не осталась равнодушной. Возмутилась, с трудом дозвонилась в приёмную президента. И, представьте себе, сработало: в соцобеспечении деньги на поездку нашлись. На одну.

Как-то мужчина, пожелавший остаться неизвестным, передал сто тысяч рублей…

Вопрос, который оказалось всего труднее задать, я оставила на конец разговора. Город маленький: рано или поздно найдутся доброжелатели, которые непременно захотят «раскрыть глаза» ребёнку на «истинное положение вещей».

Ясно, что для Машеньки, такой ранимой, влюбчивой, восторженной и открытой, привычный мир рухнет в одночасье. Как поведут себя дальше Машенькины родители? Её мама так и не родила. Говорят, она приходила в Дом ребенка, спрашивала, бывают ли случаи возврата малышей обратно? Не конкретно её ребенка, а вообще…

Получается жизнь на пороховой бочке.

— Не знаю, на пороховой ли бочке, но на чемоданах и мешках — это точно. Всё давно обдумано, решено: будем жить все вместе в Вологде. Все-таки ближе к Петербургу. Пытались обменяться — невозможно. Самое приемлемое — продать жильё здесь и купить там.

Кто переезжал из города в город, знает: помимо того, что переезд — жуткая нервотрёпка, это требует ещё и много времени. Даже после того, как подходящий вариант найден, нужны, по крайней мере, один-два месяца для отправки контейнеров, хождения по нотариусам, оформления. А другая сторона не ждёт, в любой момент квартира может «уйти».

Абсолютно нереально жить это время с малышкой на руках, с собакой, без крыши над головой — не раскинешь же цыганский табор за вокзалом. Необходимо сначала купить жильё в Вологде, чтобы отправляться не на пустое место.

На эти один-два месяца до продажи квартиры нужны были деньги, которых у неё, детского врача, обучающей трех дочерей в вузе и воспитывающей ребёнка, не было. Инне Васильевне нужна была ссуда на месяц-другой. Не ей — Маше.

Ни одна городская и областная организация не откликнулась на её просьбу. Но Инна Васильевна справлялась и не с такими проблемами. Влезла в долги, кое-что собрали такие же, как она, едва сводящие концы с концами горожане. Они и провожали на перроне любимого доктора. Стоянка две минуты, едва успели помочь разместиться в купе. И они уехали: женщина, девочка и собака.

Сегодня российские газеты, интернет, телевидение пестрят мольбами: нужны деньги детям, нуждающимся в заграничном лечении. Это как белый флаг полной и безоговорочной позорной капитуляции, которым невозмутимо размахивает богатейшая страна в мире. И ничего, власть воспринимает эти сигналы «Sos!» на голубом глазу. А дети умирают, не дождавшись помощи.

Сколько у нас людей, устойчиво входящих в список Форбс. Сколько богатых предприятий, процветающих фирм, которые не жалеют на саморекламу огромные средства. Участие в судьбе больных малышей — что может быть лучшей рекламой? В конце концов, давайте условимся: вы просто вкладываетесь в самый надёжный банк, владелец которого кристально честен, а банк никогда не лопнет.

Жаркий полдень. Город с миллионным населением, изнывающим от июльского зноя. Центральная улица, запруженная раскалёнными машинами и ленивыми толпами отдыхающих горожан.

Дебелые разморённые женщины. Туго обтянутые груди, животы и бёдра. Крупные янтарные, коралловые, стеклянные шары, колышущиеся в ушах и глубоких вырезах платьев.