Надежда Нелидова - Большая стирка [сборник]

«Через приёмную прошёл доктор в белом фартуке и подпоясанный полотенцем… Началась приёмка».

А вот тут шалишь! Это в середине позапрошлого года на приём к доктору милосердно принимали всех приползших, прискакавших, прихромавших.

Сегодня талонов всегда меньше, чем больных.

«Баба, не в гости пришла! — сказал сердито доктор. — Что возишься? Ведь ты у меня не одна тут».

Вслух современный врач такое не скажет. Но про себя — и в более крепких выражениях — подумает на тему: «Вас тут много, а я один». Вместо положенных 36 пациентов он принимает 60. Штат специалистов укомплектован на сорок процентов. Половина врачей — пенсионеры.

«— Ну, показывай свой локоть.

Доктор осмотрел его локоть, подавил, вздохнул, чмокнул губами, опять подавил».

Дальше он долго распекает дуру-бабу, что « сгноила парню руку »…

Как сегодня у нас. Полторы минуты врач осматривает пациента. Остальные восемнадцать минут, посапывая, молча и стремительно пишет что-то в медкарте. Больной уважительно следит за дешёвой шариковой ручкой. Он давно смирился, что врач заботится не о нём с его болячкой, а сугубо о себе самом.

В нём, во враче, говорит опыт предыдущих ошибок коллег и инстинкт самосохранения. Он заранее страхуется. Если, не дай Бог, больной помрёт — врач невозмутимо предъявит мелко, плотно, обстоятельно и исчерпывающе исписанные страницы — и никаких претензий к нему не будет. А выздоровеет или нет человек — дело десятое.

А гневных обвинителей, жаждущих засадить его за решётку и слупить денежную компенсацию, много. Родственники больного, страховая компания, разные комиссии из здравоохранения. Не считая государственного обвинителя — прокурора. Оно врачу надо?

И снова Чехов.

— «Мазями да каплями тут не поможешь. Надо его в больнице оставить. Мы ему операцию сделаем». «Ежели нужно, батюшка, то почему не оставить?» —

солидно и покладисто соглашается Пашкина мать.

Деревенская неграмотная тётка, что с неё взять? Она, тёмная, даже не понимает исключительности ситуации и своего счастья. Потому что в начале XXI века, в результате всех спущенных сверху оптимизаций и пертурбаций, попасть на больничную койку — это из области фантастики. Это нужно уж совсем балансировать между жизнью и смертью. Ну, или иметь крутой блат — чтобы удостоиться чести попасть в стационар.

А у Чехова-то доктор перед маленьким пациентом стелется, всячески соблазняет:

«У меня, брат, хорошо, разлюли малина! Мы с тобой, Пашка, чижей пойдём ловить, я тебе лисицу покажу! В гости вместе поедем! А? Хочешь? Поедем вместе на ярмарку леденцы покупать!» —

и это только чтобы фон-барон Пашка не разревелся и изволил лечь в больницу.

Врёт, конечно, доктор про леденцы и живую лисицу. Из нынешних докторов никто так не будет рассыпаться мелким бесом и уговаривать маленького пациента лечь в больницу — если, конечно, она не платная.

Сегодня муниципальный врач среднестатистической больницы снимает трубку и рассыпается мелким бесом перед заведующим стационаром: не найдётся, мол, лишней коечки? Случай серьёзный: у парнишки рука гниёт, того гляди руки лишится.

И вот Пашку ведут по больничному коридору.

«Лестница, полы и косяки — всё громадное, прямое и яркое — были выкрашены в великолепную жёлтую краску …».

Ну, насчёт громадного, прямого и яркого — это классик загнул. Это он, наверно, имел в виду опять же эксклюзивные бесплатные больницы для избранных. Для простого народишка больнички строятся экономно и бюджетно: всё маленькое, узенькое, низенькое и тускленькое. Лампы над головой астматически хрипят и агонизируют. Линолеум под ногами вспучивается, ставит подножки и крошится.

«Он оглядел палату и решил, что доктору живётся очень недурно. Палата была невелика и состояла только из трёх кроватей. С Пашкиной кровати видна была в дверь часть другой палаты с двумя кроватями».

По нынешним меркам палаты на две-три койки — это почти люкс, две тыщи шестьсот рублей в сутки, не считая лечения. Обыкновенные палаты в лучшем случае рассчитаны на 8–10 коек впритык. А если мест нет — то не велики баре, и в коридоре полежат.

«Фельдшерица вышла и немного погодя вернулась, держа в охапке кучу одёжи… Пашка не без удовольствия стал облачаться в новое платье. Надевши рубаху, штаны и серый халатик, он самодовольно оглядел себя и подумал, что в таком костюме недурно бы пройтись по деревне. Его воображение нарисовало, как мать посылает его на огород к реке нарвать для поросёнка капустных листьев. Он идёт, а мальчишки и девчонки окружили его и с завистью глядят на его халатик».