Павел Парфин: Мексиканская любовь в одном тихом дурдоме

После вечеринки Ян предложил Кристине отвезти ее домой. Он остался у нее. Кристина рассказала ему, как они строили в пустыне удивительный город, как песок не давал им покоя, проникая, казалось, даже в самую душу. Потом они целовались и провели бурную ночь при распахнутом настежь окне.

Ночью в лаборатории внезапно распахнулось окно. Поднявшийся ветер стал задувать тучи пыли. Эмма в панике металась по плоскогорью Кристины, не зная, где уберечься от бури.

Наутро Ян обнаружил в лаборатории страшный беспорядок: провода оборваны, стулья перевернуты, настольная лампа разбита. Он кинулся к плоскогорью Кристины, но, кроме толстого слоя пыли, ничего не нашел. Он схватил кисточку для бритья и, спеша, стал сметать ею пыль. Наконец ему удалось отыскать Эмму, державшую в объятиях их маленького сына. Они были едва живы. Ян, шепча слова прощения, возвращал их к жизни.

Он перевез плоскогорье Кристины с Эммой и Патриком к себе домой и устроил их в своем кабинете. Кристина построила из гиперкартона оазисный микрополис, подвела коммуникации и даже придумала городской транспорт — трамвай, ходивший по кольцу и приводимый в движение механическими часами Яна. Кристина научилась шить микроскопические сорочки для внука и комбинезон для дочери. Но она ошиблась с размером и долго сокрушалась: «Эмма, ты так поправилась. Это никуда не годится, моя дорогая!»

Ян сделал предложение Кристине, купил кольцо с двумя бриллиантами и весело хлопотал, занимаясь организацией свадебной вечеринки. Гости пришли те же, что были на дне рождения Патрика. Ян, уже изрядно выпивший, заглянул в свой кабинет и, включив все фонари микрополиса, стал громко звать Эмму. Она вышла к нему, и те изменения, которые Ян вдруг обнаружил в ней, ошеломили его: Эмма вновь была беременна. Следом за крошечной женщиной вышел ростом с нее юноша, как две капли воды похожий на Яна. «Это уже такой сын у нас?!» — воскликнул Ян. «Нет, — возразила Эмма, — это такой муж у меня!»

В ту новобрачную ночь Ян не прилег. Он просидел возле спящего микрополиса, курил и смотрел на тонкие очертания зданий. Ему слышалось, как изо всех окон раздаются жаркие стоны любви.

Под утро Кристине удалось увести Яна в спальню. Он рассказал ей о связи Эммы с их сыном. «Эмма оказалось мудрой женщиной. Для нее необходимость продолжения рода сильнее страха перед условностями нашей морали, — внушала Кристина Яну. — В конце концов, вступая в инцест, размножались и первые люди».

Эмма родила от Патрика прелестную девочку. Ее назвали Софи. Кристина с головой ушла в заботы о внучке и не замечала, как отдаляется от нее Ян. Зато каждый день она встречалась с Патриком, любовалась его ладной фигурой. Однажды, возбудившись глядя на Патрика, она вспомнила о Яне, но долго не могла найти его в доме. Наконец натолкнулась на его тело в гараже. Рядом увидела шприц.

«У меня нет больше никого, кроме тебя, — призналась Кристина Патрику. Она ничего не смогла поделать с Яном: он упрямо отчуждался, находя успокоение в наркотиках. — Патрик, я хочу от тебя ребенка».

Кристина поцеловала спящего Яна. Воспользовавшись его шприцом, она ввела себе в матку семя Патрика.

…В больничной палате рожала молодая женщина. Врач и маленькая веснушчатая медсестра принимали у Кристины роды и просили ее лучше тужиться. Внезапно палату огласил звонкий крик ребенка. Веснушчатая медсестра держала в руках обычного человеческого детеныша. «Мальчик», — ее лицо расплылось в нежной улыбке…

В какой-то момент Андрейченко почувствовал, как юное влагалище крепче обняло его член. Но вот Лиля, последний раз испытав сладкую, жаркую судорогу, пронзившую ее тело снизу вверх — от матки до сосков груди и выше, до кончика языка, благодарно прижалась к груди только-только переставшего стонать Андрейченко.

— Ну, Гюго, с тобой любовью заниматься — все равно что прыгать с парашютом… в затяжном прыжке!

— А ты с парашютом прыгала?

— Нет, я только что с тобой сладко трахалась. И пока ты кончил, Гюго, я три раза получила кайф!.. За это тебе, мой долгоиграющий, сюрприз! Посмотри назад, Гюго, только со стула не падай!

Витек устало обернулся и тихонько ойкнул. На него блаженно глядели с дюжину детских глазенок.

— Давно это они… эротику смотрят?

— Да минут десять, наверное.

— И ты все это время молчала?!

— Гюго, тебе разве было плохо?.. Как сладко трахаться, когда за тобой наблюдают!

Лиля слезла с Витька, бесстыже показала детям свою голую попку, на что дети никак не отреагировали, продолжая ей блаженно улыбаться.