Алексей Камышинцев - Начало осени

— Где вы, черти, мать вашу, болтаетесь? Вынимайте меня отсюда, электрики, так-перетак!

— Товарищ капитан, это я, Бычкин! — Он узнал голос командира роты. — Я сейчас… сейчас позову кого-нибудь, погодите!

Бычкин побежал по кромке к далекому экскаватору, там копошились зеленые фигурки. Он гадал, как мог Бабуркин угодить в секцию, да еще в такой неудачный момент, когда случилась авария?

Ацетиленовая горелка хищно засвистела и смолкла, погрузив фиолетовое жало в сталь опалубки. Через несколько минут капитан вылез в прорезанную треугольную дыру, отряхнулся.

— Вот, — усмехнулся он собравшимся вокруг солдатам, — насиделся в укрытии… Чего уставились? А ну марш по рабочим местам!

Поменяв у бытовки так и не появившихся электриков резиновые сапоги на свои хромачи, Бабуркин отправился в часть. По дороге ему встретился помпохоз, майор Прищепенок.

— Ваня, цел! — обрадовался он. — А мне сейчас только сказали про аварию. Как это случилось?

— Ничего страшного, Миша, ничего страшного… — И капитан коротко рассказал помпохозу весь случай.

— Да, Иван, в последний день службы — и на́ тебе! Дорого там ордена-медали доставались, и сейчас ты через них чуть не угробился…

— Брось, Миша, не из-за орденов мы гробились и гробимся… Извини, спешу я, Жмурко в штаб вызывает. Сегодня после развода увидимся!

— Да, да, Ваня, у меня все приготовлено, не сомневайся! — уже вслед капитану крикнул помпохоз.

…От казарм роты вольным шагом двинулись на развод. Отряд стоит на сопке недавно, еще толком не обихожен, и к забетонированному плацу ведут полосы убитой глинистой земли, которым еще только предстоит превратиться в асфальтовые дорожки. На плацу, против небольшой деревянной трибуны командиры строили роты повзводно. На трибуну поднялись командир части и начальник штаба майор Жмурко.

— Отряд, смирно! — Подтянутый лейтенант четким строевым шагом — знай наших — рубанул через плац.

— Товарищ подполковник, тридцать четвертый военно-строительный отряд по вашему приказанию построен. Дежурный по части лейтенант Горбунов!

— Здравствуйте, товарищи солдаты!

— Здравия желаем, товарищ полковник!

Не возбраняется солдатскому строю сокращать произношение звания командира. Младшего повысят до лейтенанта, старшему звездочку скостят, тоже лейтенантом назовут. Подполковника повысят в звании — полковник. Так же и сержантов — на младших и старших не делят, все сержанты.

— Вольно, — негромко приказал командир отряда.

— Вольно! — гаркнул лейтенант Горбунов.

Майор Жмурко — хлебом не корми, дай самого себя хвалить — начал говорить о перевыполнении плана строительных работ, о повышении дисциплины в отряде, потом кое-как свернул на Бабуркина, отметил его как знающего, опытного командира. Подполковник тоже называл цифры, суммы… После паузы он подтянулся:

— Капитан Бабуркин!

— Я!

— Ко мне!

— Есть! — Бабуркин пошел к трибуне четким и одновременно небрежным шажком старого солдата.

— Товарищ подполковник, капитан Бабуркин…

— Вольно, Иван Сергеевич, вольно.

Командир спустился с трибуны, пожал Бабуркину руку и, не отпуская, потянул его на ступени. Теперь они стояли над ротами рядом.

— Товарищи! — с подъемом начал подполковник. — Сегодня от нас уходит в бессрочный отпуск командир шестой роты капитан Бабуркин Иван Сергеевич. Вы все его хорошо знаете…

Батя с чувством говорил о долгой, нелегкой службе капитана, о его боевом прошлом, о верности солдатскому долгу, о вкладе в дело воспитания молодых воинов. Призывал командиров быть похожими на него…

Бабуркин слушал и думал, что сегодня на прощальном ужине, где соберутся все офицеры отряда, он обязательно поблагодарит командира за теплые слова. Он уже начал в уме складывать речь, но тут подполковник предоставил ему слово.

— Товарищи! — начал Бабуркин, но запнулся, такое обращение сейчас показалось ему казенным. — Ребята, вот и окончилась моя служба. Как вы говорите — дембель! Я долго служил, вам меньше… Все домой поедете, войны, слава богу, нет. Вы оружие в руках не держите, больше лопату. Но то, что вы строите, — щит Родины! Так-то… Если что было не так, не обессудьте. Солдатская служба, она не пряник — сухарь ржаной. На гражданке помните, вы — солдаты! Матерей берегите, Родину…

Шеренги застыли. Иван Бабуркин принял под козырек:

— До свидания, товарищи солдаты!

Здороваются с солдатами часто, иногда по пять раз на день. Прощаться же — никогда. Отряд замешкался, потом ответил не лихо, вразброд: