Надежда Нелидова - Мутное дело [сборник]

Её изба, в отличие от мечтательницы Алёны, со всех сторон домовито окружена стайками, сараями. Они с мужем — пенсионеры. Держат коз, поросёнка, кур, кроликов, пчёл.

Раз в неделю из города приезжают дети. Помогут по хозяйству, раскидают снег, почистят от навоза стайки, попарятся в бане. Заполнят багажники экологически чистыми продуктами — и уедут.

Раньше, по привычке, сумками возили родителям лекарства. Нина Антоновна с мужем — гипертоники, диабетики, сердечники, ревматики и прочая, и прочая… Потом меньше стали лекарства возить. Потом вовсе перестали! Уединение, покой, чудодейственный чистый воздух, чистое питание исцелили!

— Поезжайте-ка по деревням: все фермы разорены, — сокрушается Нина Антоновна, хлопотливо накрывая на стол. — А городские прилавки ломятся от молочных продуктов — откуда?! Всё пальмовый жир, один пальмовый жир!

Его раньше на мыло пускали. А сейчас — в молочку. Сыр, творог, йогурт, сметана — пальма, сплошная пальма! — волнуется она.

Мягкое домашнее сливочное маслице мы намазываем на домашний же, удивительно вкусный, хрустящий хлеб. Как бисквит, только не сладкий. Масло слегка прогоркло. Зима нынче тёплая, а холодильник забарахлил. Ждут мастера из города.

Масло она сбивает, покачивая миску со снятыми сливками туда-сюда и напевая русские народные песни. Она их записала много на флэшку.

Продолжает о наболевшем:

— Сколько раз я в городских супермаркетах возвращала кислые, осклизлые сосиски. А зелёную ядовитую картошку? А тухлую рыбу?!

Продавцы скривятся и унесут. Думаете, унесут, чтобы выбросить? Как бы не так! Они потом эту тухлятину сбывают в общепит. Или пускают в начинку для пиццы, в салаты разные! У них безотходное производство. Помните про капиталиста, который при трёхстах процентах прибыли пойдёт на любое преступление?! — Нина Антоновна испуганно округляет добрые голубые глаза. — При мне молодая мамочка брала салат. Сынок, годика три, её теребит:

— С колбасой возьми побольше!

Я ей говорю:

— Мамочка, что же вы ребёночка падалью травите?!

Она молча рассовала судки с салатами — и к выходу. Я её догоняю, на ходу пытаюсь объяснить про салаты. А она:

— Женщина, вы что, чокнутая? Отстаньте, а то милицию вызову!

Нина Антоновна задумывается:

— Жалко, жалко деток. Как перевернуть ситуацию, преодолеть нашу пищевую безграмотность? Ума не приложу!

— Ну, хватит портить нашей гостье аппетит, — командует Алёна. Смотрит на часы: — Вы не видели, Паша проснулся? Вроде, занавески раздёрнуты…

Заметьте, времени три часа дня.

— Паша — активный блоггер, — объясняет Алёна. — Сидит на чердаке в наших засыпанных снегом Ключах — а его дневники во всём мире читают. Ночи проводит в сети, днём отсыпается.

Паша оказался долговязым, всклокоченным со сна юношей с длинным, несколько лошадиным лицом. Его избёнка состоит из одной большой пустой комнаты с замёрзшей китайской розой в горшке. На утеплённый чердак (его Паша называет мансардой) ведёт хлипкая лесенка. Потолок зарос пушистым снегом.

— Конденсат, — объясняет Паша. — Ща печурку растопим, будет Ташкент.

— Паша — наш проводничок, занимается благим делом. Ищет по всему свету сподвижников, соратников. Звенит как чистый серебряный колокольчик, не даёт уснуть человеческой совести. Да, Паша?

Алёна, прикрыв глаза, на память читает:

— « Разбудить в людях сознание: жить на земле в гармонии с природой… В то, что создал Господь Бог, вмешиваться нецелесообразно… Остановить беспредел, спасти Землю — это программа-максимум…». Ведь так, Паша?

Сердобольная Нина Антоновна принесла молока и тёплого хлеба: она взяла на себя миссию подкармливать «проводничка». Чувствуется, что Паша проголодался и соскучился без живого общения. Разговаривает с набитым ртом, плюясь крошками, размахивает руками:

— Здесь, в тишине и снегах, особенно остро, контрастно чувствуется нависшее над миром грязное, коричневое облако зла, нарастающее в обществе противостояние…

В эту минуту на улице, на крылечке раздаются мужские голоса. Крепкие кулаки грохочут в дверь:

— Хозяйка!! Принимай работу!

Строители закончили Алёнину мансарду, пришли за дневным расчётом. Обе женщины, осторожненько держась за стены, по шаткой узкой лесенке спускаются к ним. Мы с Пашей остаёмся одни.

Я его хорошо знаю: работал программистом в редакции. Потом уволился. Вот, ушёл в Чистые Ключи постигать истину. Устал от придирок хозяина компьютерного салона, где работал в последнее время. От корысти и мещанства любимой девушки (пилила и требовала квартиру, Турцию, шубу, чтобы как у всех). Ушёл родительских упрёков в тунеядстве. От повесток из военкомата. От внутреннего раздрая, от человеческого непонимания и зла. А от себя уйти не смог.