Ксения Букша - Открывается внутрь

Лев Наумович пьет кофе. Дочка приходила, соображает он, глядя, как она выбирается из подъезда прочь, со своей маленькой сумочкой бежевого цвета, в мешковатом клетчатом пальто и в беретке. Почему-то я ее больше не люблю. Как это неправильно, что я больше никого не люблю. Разучился, что ли? Обидно, что умом я помню, как я любил ее, и что чувствовал, когда брал на руки, когда мы с ней рисовали истории на большом ватмане. Целую субботу могли рисовать. Выдумывали всякие особые дорожные знаки, фантазировали, как мы расставим их по всему городу, взамен обычных… рассуждали, как изменятся правила дорожного движения. Или как я залез на дерево, привязал веревку и устроил гигантские шаги, а она кульком висла на веревке, визжала, а я ее учил. И во всей этой ерунде было столько любви. Что я чувствовал, когда она по утрам заваливалась к нам на диван, между мной и женой? Я что-то чувствовал. Лев Наумович морщит лоб, сильно трет между бровями. Я ведь помню, помню, почему же я этого больше не могу.

И не пойду я никуда.

Ни на какую лекцию не пойду. Я пойду гулять, подумаю как следует, потом приду и буду работать. Как всегда. Почему я должен делать то, чего я не хочу. Почему они будут меня тревожить, а я буду их слушаться. И что вот я поеду. Как вот я возьму и поеду, как они это себе представляют. Я буду им рассказывать, а их уровень подготовки. Не пойду.

Что за нелепая затея вообще. Я пойду гулять.

Пойду гулять.

И Лев Наумович идет гулять. Он втайне радуется, что всех обхитрил. Сбил планы. А вот пусть знают, что никаких планов не бывает. Что жизнь – сплошная случайность. Если хотите, это и есть моя лекция! Живой, практический пример! Лев Наумович шагает семимильными шагами. «В шестнадцать тридцать» – как будто у него есть время!

Погода совсем не та, что вчера. Ясно и холодно. Мокрые листья высохли и шелушатся. Беспризорники у магазина бесятся, катаются друг на друге, валят с ног. Северный ветер сдирает остатки листвы с тополей. Дворы за ночь стали прозрачными, светлыми – теперь только ветки и стволы, всю зиму, лучше и не чувствовать, что это такое на самом деле, лучше и не думать. Лучше пусть будет весело, весело – залепуха, по шапке, ухватил медвежьими лапами, а тот верещит, оба упали, плюхнулись в грязь, третий пинает их, да нет, это уже не игра. Как быстро все развивается: вот машина Саши Хабибуллина, хлопает дверью: внутри Петя и еще какая-то девушка, не Петина, конечно, а Сашина, – быстро возвращается, злобно разводит руками, оглядывается…

Ах, день, печальный вечер. Дня исход светел. Далеко он уйти не успел: пустая чашка на столе, и остатки чая в ней – горячие. Они едут вперед по проспекту. Они найдут искомого и тем самым докажут, что его нет. Быстрые рейды взад-вперед; заходы в прозрачные дворы; он здесь, ему некуда отсюда деваться, – двадцать минут проходит, и никакого Льва Наумовича. Становится ясно, что миссия провалена.

– Сбежал, – зло говорит Петя тогда. – Блядь, игры разума.

– Ну-ну, – говорит Саша. – Ты ж его знаешь. Это все было весьма вероятно.

– Я не могу понять, куда он делся! – кричит Петя. – Я тут все облазил!

Саша пожимает плечами.

– Такой человек. Что тут поделаешь? Поехали.

– Не приду больше! – говорит Петя, напоследок повернувшись к пятиэтажкам, к пожухлому мерзлому полю с торчащими сухими былинками. – Кофе тебе перекрою!.. – и матерится сквозь зубы.

– Ну, прости ты его, – лениво увещевает Саша, выворачивая на Московский. – Тебе просто обидно, что ты не сумел его понять. А его никто не может понять. Ну, такой уж он, так сказать…

Петя молчит. Все он понимает; но не хочет понимать; и оттого все равно что не понимает.

А Лев Наумович сидит на табуретке в микроскопической рюмочной в торце пятиэтажки и с всепоглощающим интересом смотрит по телевизору повтор матча «Зенит – Терек». В руках у него бесплатная чашка с горячим чаем. Продавщица поглядывает то в кроссворд, то на Льва Наумовича; а он сидит, приоткрыв рот, и глаза у него там, на воображаемой линии, куда мяч если и залетит, то обратно вылетит уже совсем другим.

– Значит, вы хотите, чтобы мы собрали комиссию?

– Ну да. Права хочу получить.

– Права?

– Да. Я же водила раньше-то.

– А-а. Водили. Ясно. И, значит, что – опять хотите? Да? Водить?

– Ну да. С ребенком очень удобно, когда машина, – извиняется Алиса непонятно за что. На работу я, правда, хожу пешком, но, например, за город. К друзьям. И вообще… хочется сесть за руль.