Мария Лабыч - Сука

Теплела стальная рама кузова, от брезента осталась россыпь люверсов на дне. Те, кто все еще оставался в грузовике, теперь неотличимы друг от друга. Узнать кого-то было невозможно. Я отшатнулась от борта и подалась назад. То, на что я наступила, издало резкий стон.

В темноте под ногами я увидела только черноту и в ней болезненный оскал зубов, светящийся белым.

«Я не могу помочь тебе…»

Не зная, что потом, я на ощупь отыскала его подмышки и под руки поволокла вниз, дальше от дороги. Его поверхность жгла мне руки. Послышался булькающий всхлип и длинный выдох. Я зажмурилась и дернула горячее черное тело снова. Меня хватило на три шага. С четвертым я бросила его и повалилась рядом. Сомкнулась темень перед взором и окончательно стерла мутные детали ночи.

– Ну и че? – раздался прямо надо мной здоровый громкий голос.

– Где-то тут…

Я перестала дышать. Луч фонаря помелькал и, остановившись, залил лицо мне и моему раненому.

– Гля, баба.

Свет фонаря выедал слезу, она стекала в землю. Я через силу не закрыла глаз.

– Не. Тот, второй.

Шаги приблизились вплотную. Мы лежали лицом к лицу, глаза в глаза: я и обожженный смотрели друг на друга. Его лица почти не осталось, оно шло рваными черно-красными волдырями. Нос ввалился. Зрачки казались пьяными от боли.

– Этот?

Я не дышала из последних сил. Тогда черные губы раненого треснули, и он сказал отчетливо:

– Пить.

– Что я говорил? То-то. У меня глаз-алмаз. Цепляй, блядь.

Фонарь дернулся и сбросил луч вбок. Зашуршал развертываемый брезент. Я зажмурилась и выдохнула в темень.

– А с этой что?

– Оставь. Холодная.

– Да как-то…

И тут произошло нечто, чему нет объяснения. Луч вернулся.

– Что возишься?

Я слепла в молочной белизне рефлектора. И тогда внезапно ощутила корявую щепоть у себя на сонной артерии. Пальцы с отросшими ногтями пахли неместным табаком. Сердце мое бросилось прыжками. Он слушал секунду… за секундой… за секундой…

– Не-а, – ответил, наконец, спутнику голос прямо над моим ухом. – А глядит, прям живая.

– Кончай, – устало скомандовал второй. – Этой уже все похуй. А тот, что рядом, может чутка и не дождать.

Один из них подобрал поблизости кусок какой-то рвани и осторожно накрыл мне лицо. Потом они перекинули раненого на носилки, и пять минут спустя в живых поблизости осталась я одна. Страх давил меня к земле довольно долго, до самого прихода мысли, что те двое, сделав круг, сейчас вернутся в поисках других. Тогда я разом сбросила покров, поднялась и побежала обратно в лесополосу. В лицо меня хлестали ветки, ноги то и дело увязали и путались, но я ни разу не остановилась, пока не перестала слышать боль тех немногих, что еще оставались живы.

Я повторяла: я живая. Я живая. Живая – за всех вас.

Они заплатят. Вам и мне. Заплатят.

Из донесения рядового Котова, код подразделения 23–12, от **.**.*

Раздел № 6. Секретно. Частично для служебного пользования.

Ее боевые навыки не раз спасали наши жизни. Но не это самое главное. Со своей стороны заявляю, что ее действия могли предотвратить разгром наших частей при выходе из окружения. Поясняю.

**.**.** Бойко пришла во временный стационар, где я находился с **.**. Там она прямо заявила, что, по ее сведениям, проход по «коридору», предоставляемому сепаратистами, ждет провал, а воспользовавшихся им военнослужащих Страны – уничтожение. Своих источников она не называла. Но добавила, что продолжает попытки довести эту информацию до сведения других военнослужащих и руководства. Безрезультатно.

Мое физическое состояние не позволило мне поддержать ее.

Она не оставила попыток что-то исправить. Ее решение покинуть колонну никоим образом не может рассматриваться, как дезертирство. Напротив. Поясняю.

Вместо того чтобы покинуть опасную зону, либо, наоборот, воспользоваться неразберихой для одиночного выхода из окружения, она все время оставалась рядом с колонной. После разгрома она вплотную подобралась к месту случившегося. Как только стемнело, рискуя жизнью, отправилась на поиски оставшихся в живых. Доказательством этого является факт моего спасения. Это всецело ее заслуга.

Она на себе вытащила меня из-под сгоревшего грузовика на обочину и начала оказывать первую помощь. Закончить ей помешал патруль сепаратистов. Чтобы не сдаться в плен с оружием, которое все это время оставалось при ней, она вынуждена была скрыться в соседней лесополосе. Дальнейшей достоверной информацией не располагаю. Но уходила она не в направлении условной границы, а наоборот. В сторону расположения вражеских частей. А последние ее слова были: «Я отомщу за всех вас».