Малькольм Лаури - У подножия вулкана. Рассказы. Лесная тропа к роднику

— Я избираю единственно правильный путь, точка с запятой, — продиктовал консул на ходу бодрым и совершенно трезвым голосом. — Прощайте, точка. Новый абзац, новая глава, новое бытие…

Все вокруг — вывески магазинов, обступивших площадь: «„La China Poblana“ [73] «Сельская китаянка» (исп.). , готовое платье, ручная вышивка», рекламы: Bahos de la Libertad, los mejores de la Capital у los ünicos en donde пипса falta el agua, Estufas especiales para Damas у Caballeros [74] Бани «Свобода», лучшие в столице и единственные, где никогда нот недостатка в воде. Особые парильни для дам и Кавалеров (исп.). и Sr. Panadero: Si quiere hacer buen pan exija las harinas «Princesa Donaji » [75] Сеньор Булочник: если хотите иметь хороший хлеб, требуйте муку «Принцесса Донахи» (исп.). — вновь и вновь казались ей такими странно знакомыми и вместе с тем такими мучительно чуждыми после целого года отсутствия, когда были расторгнуты душа, тело, самое бытие, и на миг это стало почти нестерпимо.

— Ты мог бы хоть раз продиктовать ему ответ на мои письма, — сказала она.

— Слушай, ты помнишь, как Мария называла вот это? — Консул указывал тростью на американский гастрономический магазинчик, стоявший за деревьями, наискось от дворца Кортеса. — «Свинская лавочка».

«Я не буду, — подумала Ивонна и ускорила шаги, кусая губы. — Не буду плакать».

Консул взял ее за руку.

— Прости, я не хотел тебя огорчить.

Они миновали площадь и теперь шли по улице: перейдя на другую сторону, Ивонна обрадовалась книжной витрине и воспользовалась случаем, чтобы овладеть собой. Вновь, как бывало, они стояли у витрины, рассматривая книги. Магазин, соседствовавший с дворцом, но отделенный от него тесной, круто сбегающей под уклон улочкой, унылой, как каменоломня, был уже открыт. Из зеркального стекла на нее глянула какая-то невиданная морская дева, загорелая, бронзовая от солнца, овеянная ветрами, окропленная солеными брызгами, и, хотя в ней было что-то от легкомыслия, свойственного прежней Ивонне, она была объята нечеловеческой скорбью и словно мчалась по волнам на колеснице. Но солнце переплавило скорбь в яд, и Ивонна знала, что изумительное тело лишь глумится над истерзанным сердцем, хотя опаленная солнцем морская дева, властительница волн, и океанских берегов, и зеркальных витрин, быть может, не подозревает об этом! А в самой витрине, справа и слева от холодного отражения ее лица, красовались все те же роскошные свадебные приглашения, все те же бесподобно выполненные фотографические портреты цветущих невест, но на сей раз там оказалось и нечто такое, чего она прежде не видела, и консул, присмотревшись внимательней, пробормотал: «Странно», указывая рукой: это была увеличенная фотография, запечатлевшая разрушение ледниковой породы на склонах Сьерра-Мадре, громадного массива, расколовшегося от лесных пожаров. Эта диковинная и диковинно-печальная картина — тем более удручающая и проникнутая горькой насмешкой среди всякой всячины, выставленной напоказ с нею рядом, — вывешенная позади и чуть выше вращающегося барабана печатной машины, называлась La Despedida [76] Разлука (исп.) . .

Они пошли дальше мимо дворца Кортеса, обогнули фасад и вдоль глухой торцовой стены стали спускаться по обрывистому склону, прилегавшему к дворцу сбоку. Это был кратчайший путь на калье Тьерра дель — Фуэго, которая петляла прямо под ними, но склон был усеян тлеющими кучами мусора, и они поневоле шли с осторожностью. И все же Ивонна вздохнула с облегчением, потому что центр города с каждым шагом оставался все дальше позади. La Despedida, подумала она. Разлука. Когда дожди и ветры довершат разрушение, обе расторгнутые половины обреченного массива превратятся в прах. Это неотвратимо, о чем наглядно свидетельствует фотография… Неужели это действительно так? Неужели нет никакой возможности спасти бедный массив, несокрушимость которого еще недавно всякому представлялась вне сомнений! Ах, кто мог представить себе тогда, что единство и целостность этой глыбы будет нарушено? Но пусть она расколота, неужели все-таки нет никакой возможности предотвратить окончательное уничтожение, спасти хотя бы расторгнутые половины? Нет, такой возможности не было. Огненная стихия, расколовшая глыбу надвое, предуготовила и уничтожение каждой из разлученных половин, сокрушив ту силу, которая способна была сохранить их единение. Но почему… почему не свершится какое-нибудь невиданное геологическое чудо, дабы половины эти вновь слились! Ивонна страстно желала исцелить изувеченную глыбу. Она сама была такой половиной и жаждала спасти вторую половину, чтобы самой обрести спасение. Сверхтяжким усилием она приблизилась со смиренной мольбой, обливаясь слезами, изъявляя готовность все простить: но другая глыба была непреклонна. «Все это прекрасно, — отвечала она, — но, между прочим, ты сама во всем виновата, а мне предпочтительней обратиться в прах, представь себе!»