Надежда Нелидова - Молчание девчат [сборник]

В отца Лизанька пошла: говорит как по писаному.

И всё же уговорила я её. Или сломала?

Утром мы вызываем такси и едем к нотариусу. Там нас ждёт молодожён.

Он покороблен и даже, фу-ты, ну ты, несколько оскорблён, но согласен подписать брачный контракт. Потому что он любит Лизаньку, а не её квартиры. Слышали мы ваши сладкие песни, Лиса Патрикеевна.

Мы с Лизанькой садимся на заднем сиденье, голова к голове. Вытрясаем из папки, рассыпаем на креслах ворох бумаг, разбирая, ещё раз вчитываясь.

Всё ли предвидели, не оплошали ли, не пропустили ли главного? Я привыкла перестраховываться. На всякий случай, собрала документы на всю имеющуюся недвижимость.

Лизанька на днях простыла. Голосёнок насморочный, промокает платочком припухший, красный носик.

— Лизанька, дочечка, пересядь на переднее сиденье. Там с подогревом.

Суматошно визжат шины. Дисциплинированный водитель бьёт по тормозам, пропуская зазевавшегося пешехода. Старичок, похожий на о. Димитрия, семенит по «зебре»…

В эту минуту сзади нашу машину сминает могучая лавина. Удар, грохот, темнота, гаснущее сознание.

Первая мысль: какое счастье, что Лизанька на переднем сиденье! Вторая: откуда в городе лавина? Третья: есть ли при мне зажигалка и перочинный ножик?

После чего я проваливаюсь в глубокие, сладкие, могильные покой и тишину.

…Водитель погиб на месте. У Лизаньки сломаны два ребра. Как мы с ней выбрались из лавины и доползли до цивилизации — не помню.

Я долго лежала в больнице с черепно-мозговой. Как видите, поправилась. Только на бедре глубокий, уродливый шрам — я догадываюсь, откуда.

И Лизанька знает. Благодаря ему мы остались в живых.

Моя мечта сбылась: я живу в стеклянном доме на берегу океана. День и ночь слушаю неумолчный, гневливый шум прибоя — пульс вечности.

Вы никогда не слышали океанский прибой? Похоже на глубинный, таинственный гул приложенной к уху раковины. Только в раковине он ровный, а живой бьётся волнами.

В стеклянном доме пока темновато: он весь в строительных лесах.

— Приходится защищать стекло от ураганных ветров, — объясняет Игорь Сергеевич. — Они в последнее время участились. Катрина, Харви, Мэттью…

Как я сама не догадалась?

Игорь Сергеевич — мой домашний доктор. Он лечил меня ещё дома. И был так обходителен, что я предложила ему уволиться с его жалкой ставки и полететь со мной: всё-таки травма была серьёзной. Он с грустным достоинством, благодарно принял предложение.

Под моим окном неспешно гуляют редкие отдыхающие, всё звёзды и миллиардеры. Из-под пальто торчат белые и полосатые купальные халаты.

На пляж никто не ходит: холодно, не сезон. Серый океан сливается с серым небом. Песок лежит тяжёлыми белыми барханами, как снежные сугробы.

Редко, очень редко прилетает Лизанька. Обещает в следующий раз захватить с собой детишек. Я её зову остаться, и она говорит: «Обязательно, потом, мамочка». За ней приезжает такси, чтобы везти её в аэропорт — и Лизанька плачет.

Каждое утро горничная приносит завтрак в мой кабинет-спальню. Багаж ещё не прибыл, поэтому кабинет обставлен скромно. Довольствуюсь самым необходимым: жёсткая ортопедическая кровать, стул, столик. Стены обиты стёганой тканью, в духе французского будуара.

Физиономия у горничной такая… Глядя на неё, хочется немедленно заплакать или заснуть. Или запустить в неё чашкой с кофе. Пожалуй, я её заменю на тихую, услужливую аборигенку.

В дверь деликатно стучится мой благоверный: он исполняет при мне обязанности управляющего и секретаря.

Раскрывает журнал, и мы продолжаем проводить ревизию квартир.

— Шоссе Энтузиастов, дом 111, корпус пять, квартира 62, — бойко начинаю я, — Железнодорожный проспект, 89–74…

— Постой, не торопись. Ты пропустил улицу Монтажников, 32–90…

Входит Игорь Сергеевич со стетоскопом на шее. Выслушивает меня, измеряет давление. Учтиво, озабоченно расспрашивает, как нынче вёл себя океан? Сильно ли беспокоил шум прибоя в ушах?

— Всю ночь бушевал шторм, — жалуюсь я. — У меня когда-нибудь лопнут барабанные перепонки. И когда вы, наконец, снимете с окон эти ужасные решётки?

— Обещали цунами, — рассеянно, о чём-то думая, пожимает плечами Игорь Сергеевич и щупает мой пульс. — Стёкла могут треснуть, вылететь.

С цунами не поспоришь.

После его ухода муж клянчит:

— Лялечка, студия на Монтажников прекрасно подошла бы для моей лаборатории. Я вывел формулу, как их нейтрализовать. Нужно только усовершенствовать генератор бета-частиц…