Надежда Нелидова - Молчание девчат [сборник]

Кто-то сравнит назойливую неистребимую рекламу с блохами. Милые мои, ничего-то вы про этих милейших насекомых не знаете, иначе бы не говорили. Не верите — спросите у профи. То есть у меня.

К хорошему привыкаешь быстро.

И уже не замечаешь, что в банке сидишь в удобном кресле, с талончиком в руках. Ждёшь, когда приветливый женский электронный голос назовёт номер твоей очереди.

А девочка оператор, улыбаясь, скажет: «Добрый день!». А прощаясь: «До свидания, всего доброго!». Да по имени-отчеству! И никаких между вами пуленепробиваемых стёкол с хрипящим микрофоном.

Как будто всегда так было, правда?

А не хотите, каких-нибудь пятнадцать лет назад: очередь до дверей, дышать нечем, давка, крики: «Вас здесь не стояло»?

Кондиционеры только для белых: в кабинках операционисток. Видно сквозь толстое стекло, как от ветра шевелятся их причёски. Им холодно: кутаются в накинутые тёплые кофты.

А в зале невыносимая жара и духота. Клиенты, чтобы не упасть в обморок, выскакивают на улицу глотнуть свежего воздуха.

Не помните? Короткая же у вас память.

Берём много раньше: в 1985 году мы покупали в городе домишко. Папа занял очередь к нотариусу до зари — и мы стояли, подменяя друг друга, весь день. теснясь и выдавая чудеса эквилибристики на кривой, деревянной дореволюционной крутой лестничке. Она была забита такими же бедолагами, как мы.

Нотариус — единственная на весь город — с гордо вздёрнутой головой, то и дело куда-то уезжала: обслуживать инвалидов. Шёпотом говорили: блатных, на дому. Забыли это золотое времечко?

И нотариус была золотая женщина. И поражала наше скромное советское воображение количеством массивного золота. Оно было всюду: на руках, на пальцах, на шее, на груди, во рту и в ушах. В сущности, она носила на себе ассортимент небольшого ювелирного магазина.

…А как в регистрационную палату в начале двухтысячных занимали с трёх утра? Пробиться в кабинет — уже счастье. Участники сделки, благоухая потом и валокордином, толпились вокруг стола регистраторши. (Предложить присесть?! Обойдётесь!).

— А где справка о том, что вам выдали справку там, где должны получить справку в том, куда вы должны предъявить справку, что вы не верблюд? Ах, нет такой? Приходите следующий раз.

Сегодня вы входите в МФЦ (многофункциональный центр).

Справа что-то вроде рецепции: дают консультацию, бесплатно распечатывают бумаги. Терпеливо объясняют, какую кнопку автомата давить, в какое окошко записаться. Непонятливых бабулек под ручку ведут в нужную кабинку, усаживают на стульчик.

Слева буфет с чаем-кофе и горячими булочками. Кулер со свежей водой и горкой пластиковых стаканчиков.

Вдоль стен — пухлые кожаные диванчики, в которые погружаешься, как в облака… Нарядный красный дерматин уже успело порезать перочинными ножиками неистребимое племя вандалов — но ничего. Москва не сразу строилась.

Наверху, на втором этаже — нотариусы.

Ни в какой банк через дорогу бежать не нужно — касса и банкомат перед вами. Электронная очередь. Все вежливые, все спокойные, никто друг на друга не орёт и не толкается.

Фантастика! Каких-нибудь 15 лет назад вы могли такое вообразить?

А можете представить, чтобы в автобусе водитель курил, пуская клубы дыма в салон, а пассажиры помалкивали и покорно дышали никотином? А ведь такая картина наблюдалась ещё года три назад.

А чтобы кондукторша была эдакая разбитная намалёванная деваха, почти в неглиже, с грязными босыми ногами в сланцах? По дороге то и дело подсаживались её дружки и подружки. Бесцеремонно, с матерком, обсуждали свои дела на весь салон. С визгом обжимались на виду у пассажиров — бордель на колёсах.

Динамик над головой надрывался:

— и мамочки зажимали детям уши. Было, было такое в коммерческих автобусах. Кто сейчас вспомнит?

Ровно два года назад мы с мужем и ещё десяток страдальцев-автовладельцев третий час стояли (за неимением стульев) в крошечной конторке страховой компании.

Страховичка — эдакая бледная мышка в очках — визгливо покрикивала, командовала, хамила, швыряла бумаги. Опытно так, со вкусом, несмотря на молодость.

Откуда, из каких глубин советского дефицитного прошлого, набралась она этих спесивых манер и словечек, умения упиваться маленькой властью?

Здоровые мужики, которые бы её одним пальчиком вышибли из кресла, угрюмо сжимали кулаки. Но помалкивали: придерётся к какой-нибудь букве — и будешь завтра опять с зари куковать под дверями. А я с тоской думала: «Быстро же мы возвращаемся в советское прошлое».