Евфимия - Тайны монастырей. Жизнь в древних женских обителях

Кроме этого, богомолица должна была представить рекомендацию, подписанную приходским священником, удостоверявшую, что она является православной. В противном случае богомолице отказывали в принятии в монастырь. Безусловно, исключения бывали, но крайне редко. Так, в 1886 году Вологодская консистория рассматривала прошение некоей Л. Ф. Говоровой, желавшей поступить в Успенский Горний монастырь. Приходской священник характеризовал Л. Говорову как старообрядку, в связи с чем дорога в монастырь была ей явно заказана. Однако при рассмотрении ее дела в консистории выяснилось, что Л. Говорова перешла в старообрядчество лишь для того, чтобы не умереть с голоду.

Вот как это объяснялось в консисторском деле: «Причиною ее совращения в раскол был расчет на даровое содержание от раскольников, потому что она, оставшись после смерти родителей круглою сиротою, не могла обеспечить себя трудами». С учетом этого «смягчающего обстоятельства» Л. Говоровой все-таки разрешили поступить в монастырь. Однако обязали дать подписку «о пребывании в православии». Поступить в монастырь могли только те, чьи поведение и документы были безукоризненными. Это снижало до минимума количество случайных людей в монастырских общинах. Увы, даже это не всегда служило гарантией того, что монастырская жизнь будет исключительно тихой и мирной. Но об этом речь пойдет чуть позднее.

После того как богомолица становилась послушницей, сведения о ней ежегодно заносились в монастырские послужные списки. Поэтому из них можно узнать, представительницы каких сословий уходили в северные женские обители, какое образование они имели, чем занимались… иными словами – проанализировать состав монастырских общин.

Большинство насельниц северных монастырей были крестьянками. Уже упоминалось, что в вологодских монастырях были сестры даже из бывших крепостных. Так, по данным на 1886 год, в Горнем Успенском монастыре 12 послушниц были вольноотпущенными крестьянками. Сведений о поступлении в монастыри Архангельской епархии бывших крепостных не имеется. Возможно, это связано с тем, что на территории Архангельской губернии не было крепостного права.

Менялся ли социальный состав монастырских общин в различные годы? Да, менялся. Приведу несколько интересных цифр. По данным на 1842 год, в Холмогорском Успенском монастыре из 65 насельниц тридцать восемь были крестьянками, девять – из духовного сословия, восемь были дочерями чиновников, четыре – дочерями военных, три – выходцами из мещанского сословия.

А вот как выглядела община того же монастыря почти сорок лет спустя, в 1880–1881 годах. Из 57 сестер (44 монахинь и 13 послушниц) 41 были крестьянками, шесть происходили из духовного сословия, четыре – из мещанского, еще четыре были дочерями чиновников, а одна монахиня – дочерью казака. При этом девять из тринадцати послушниц были крестьянками. А позднее община Холмогорского монастыря стала почти полностью состоять из бывших крестьянок. Так, по данным на 1917 год, из 103 сестер восемьдесят семь были крестьянками.

А вот данные по общине Шенкурского монастыря, наиболее ранний из сохранившихся послужных списков которого датируется 1872 годом: из 35 сестер (12 монахинь и 23 послушниц) пятнадцать были крестьянками. Из мещанского и купеческого сословий происходило одинаковое число сестер – по пять; пять сестер были женами и дочерями чиновников; две послушницы происходили из духовного сословия, а три являлись вдовами и дочерями «нижних чинов» (вдова и дочь унтер-офицера; солдатская дочь). Спустя 11 лет, в 1883 году, социальный состав общины Шенкурского монастыря стал совсем иным. Из 39 сестер семнадцать были крестьянками; лиц из духовного и купеческого сословий, а также жен и дочерей чиновников и «нижних чинов» было по пять человек; три насельницы по своему социальному происхождению были мещанками. А в 1908 году из 96 монахинь и послушниц Шенкурского монастыря крестьянками были шестьдесят девять человек. При этом почти половину сестер крестьянского происхождения составляли послушницы. Более того, почти все послушницы (37 из 47 человек), поступившие в этот монастырь в том году, происходили из крестьянского сословия. Число представительниц других сословий (шесть послушниц из мещанского сословия, четыре из духовного) было крайне незначительным.

Аналогичным был социальный состав послушниц и в монастырях Вологодской епархии. Так, по данным на 1901 год, в Горнем Успенском монастыре больше двух третей (70 %) послушниц были крестьянками. При этом среди «неприукаженных», то есть недавно поступивших послушниц крестьянками было более половины (55 %). Это значит, что к началу ХХ века в монастыри шли прежде всего крестьянки. Так было не только на Севере, но и в целом по России, что дало основание современному историку русского монашества П. Зырянову сделать вывод о том, что в начале ХХ века монашество перестало быть привлекательным для представителей каких-либо других сословий Российской империи, кроме крестьянства.