Полина Жеребцова - 45-я параллель

Я за первые две недели сбросила десять килограммов.

В пять утра, как и предупреждала, Нина Павловна кричала зычным голосом:

– Эй вы, прислуга! Сюда!

Объяснения, что мне необходимо несколько минут, чтобы привести себя в порядок, не имели успеха. Приходилось кубарем скатываться с лестницы и с улыбкой исполнять пожелания домовладелицы.

– Делай мне массаж! – требовала она, и я онемевшими от боли пальцами разминала воротниковую зону, пока не наступало время последнего ужина. Ужинала Нина Павловна три раза, последний раз – в полночь.

Мы с матерью сбились с ног, чтобы ей услужить. Ведь только сохраняя добрые отношения, терпя все причуды, мы имели крышу над головой.

На чердаке мы прятали кошек, которые не могли спуститься в сад и подышать свежим воздухом. Услышав о домашних питомцах, Нина Павловна сразу приказала убить животных.

– Чтобы духу их тут не было! – заявила она.

Нам пришлось держать Карину, Одуванчика и Полосатика в клетке. Кормили кошек мы только один раз в день, когда ели сами. Котят прятали, чтобы домовладелица не услышала их жалобный писк.

Нина Павловна, видя нашу покорность, наглела с каждым днем, пытаясь унизить нас как можно сильней и пользуясь своей безнаказанностью.

Мамино терпение было на исходе, она держалась из последних сил.

– Сын меня бросил, – жаловалась Нина Павловна, когда я переодевала ее, сменяя ночную рубашку на утреннюю одежду. – Уехал, сука, в Москву! Невестка с внуками тоже сбежала! Родная сестра судится за дом! Я киллера найму! У меня есть деньги и связи!

Выслушивать стенания больной нелегко, но еще сложней жить на улице и ночевать в подъездах. Меня утешало то, что впереди лето. На Кавказе лето сухое и теплое, отчего ночлег в парке или в лесу не кажется такой уж лихой затеей. Работали мы на Нину Павловну совершенно бесплатно: тысяча рублей оказались частью лживых обещаний. Времени для поиска других заработков не было. Двухэтажный, солидный по площади дом требовал ежедневной уборки, Нина Павловна, беспокойная, злая, придирчивая, не давала ни минуты покоя. Я бежала к ней по первому требованию.

– Включи телевизор, – просила она.

– Да, Нина Павловна.

– Дай воды. Нет, не воды, а кофе! Иди в магазин, хочу пряников. Чек покажешь и вернешь сдачу. Все пересчитаю.

– Конечно, Нина Павловна.

– Нет, передумала. Не хочу пряников! Иди подметай двор, а я в окно посмотрю, как ты убираешь.

– Сейчас нужно развесить чистое белье…

– Без возражений! Пошла! Живо!

– Развешу белье и пойду подметать двор.

– Двор подметешь, белье развесишь, придешь делать массаж!

Массаж Нина Павловна очень любила. Белесая, похожая на огромную жабу, она одобрительно квакала, когда я массировала ей плечи и спину.

От утомления ломило руки, но я не смела пожаловаться: разговоры о войне, ранениях и ревматических атаках, заставляющих моргать от боли и стискивать зубы, домовладелица не выносила.

Мама, которой самой требовался уход, едва ходила по лестнице, и мне было страшно, что мы погибаем, «благодаря» тому, что никто не помог, не выполнил свой долг перед нами, выжившими на войне.

Государство бросило нас без жилья и средств к существованию, больных и обездоленных, вынужденных работать до упада за кусок хлеба раз в сутки.

Меня даже не радовали деньги, подаренные на паспорт. Что он даст мне, этот паспорт, положенный по закону бесплатно? Новый круговорот поруки.

– Скоро будете пахать на огороде, – скалилась Нина Павловна. – Посадите картошку. Командовать парадом буду я!

– Хватит уже командовать, – уговаривала ее мама. – Мы работаем у вас с пяти утра до полуночи, неужели вам мало? Кто еще вам так помогал? Относитесь к нам с уважением!

– Грелку неси! Ноги замерзли! Живо! – моментально заводилась багровеющая Нина Павловна. – Цветы поливали? Почистили сальный противень из сарая? Он был в жире. Живо! Живо! Чай! Книгу мне почитайте!

Живейший интерес вызывал у Нины Павловны роман Кена Кизи «Пролетая над гнездом кукушки». Она заставляла меня раз за разом читать сцену, где медсестра Рэтчед запрещает больным смотреть телевизор, отключая его от сети.

– Нужна дисциплина, – «насытившись» текстом, бормотала Нина Павловна. – Иначе не будет порядка! Уж я-то об этом знаю.

Спорить было бесполезно, хотя я и пыталась мягко ее образумить:

– Лучше жить со всеми в мире, не причинять никому боль, потому что она обязательно вернется к отправителю…

– Умолкни! – обрывала меня Нина Павловна. – Иди наверх, погладь простыни, хочу полежать на горячих простынях.