Полина Жеребцова - 45-я параллель

– Почему они не могут добраться сюда? – спросила я.

– Это не их территория, – объяснил старик. – Все леса, моря, улицы и дома поделены между силами добра и зла. Многие, умирая, становятся Хранителями того или иного места. Иногда на одном и том же перекрестке случаются несчастья: разбойные нападения, убийства, автокатастрофы. Если человек успеет выскочить за пределы темной территории, он будет спасен. Появятся неожиданные прохожие, кто-то окажет помощь. Там ведь будет другой Хранитель. Знай это.

От врача, спасающего мой слух, мы возвращались поздно. После восьми вечера дождаться автобуса было нереально, и мы поплелись пешком.

В том, что я больше не приду в детскую поликлинику, сомнений не возникало. Разговорившись на последнем сеансе, врач неожиданно сообщил:

– Славно я воевал в Афганистане. Наш отряд убивал мужчин, женщин и детей. Однажды мы уничтожили целую деревню. Добили даже тех, кто лежал в люльке. Все талибы вырастают террористами. Не сомневайтесь!

Я почувствовала, как меня затрясло от омерзения. Этот негодяй называл себя врачом только потому, что у кого-то украл чертежи.

– Меня не мучает совесть, – спокойно пояснил он. – Афганские боевики отрезали головы моим друзьям. Око за око. – И засмеялся.

Чтобы не расцарапать его лицо ногтями, пришлось спешно уйти.

Вероятно, я никогда не смогу жить среди русских.

– Мы похудеем и станем стройными, как кипарисы, – сказала мама, отвлекая меня от тяжелых мыслей.

Последние деньги она отдала врачу, и нам предстояло преодолеть пешком двадцать остановок.

В трудных ситуациях следует поддерживать друг друга, поэтому я согласно закивала. Редкие прохожие с хмурыми лицами суетливо заскакивали в подворотни, отчего создавалось впечатление, что Вторая мировая не закончилась и мы находимся в одной из восточных провинций Рейха.

Проходя мимо арки, ведущей во дворы, мы услышали сдавленные крики о помощи, перемежаемые такими смачными эпитетами, что понадобился бы словарь русского мата, если бы я захотела понять их смысл.

Люди, идущие нам навстречу, даже головы не поворачивали на крик. Те, кто шел позади, тоже не останавливались, стараясь не привлекать к себе внимание.

– По-моему, опять кого-то грабят! – сообщила я маме.

– А может, и насилуют! – устало отозвалась она. – Помню, в годы моей юности прямо у ростовского памятника Вите Черевичкину, подростку, погибшему от рук нацистов, хулиганы изнасиловали старушку! В двенадцать часов дня. Старушка кричит, а милиции и след простыл…

В этот момент крики стали отчетливей, и к ним прибавился шум потасовки.

– Пошли отсюда, – сказала я. – Стражи закона могут нас обвинить, списать на нас любое преступление. Мы же из Чечни.

Мама смерила меня презрительным взглядом:

– Это все, что ты можешь сделать, когда человек нуждается в помощи? Не смей позорить наш род! Ты не такой была в войну! Что за внезапный приступ трусости?!

Она заторопилась к арке.

Поражаясь ее прыти и стараясь не отстать, я успела заметить трех мужчин в дутых куртках, которые вырывали рюкзак из рук светловолосого паренька. Еще один юноша лежал на земле без сознания. Судя по всему, до этого его били головой о стену дома.

– Помогите! – крикнул светловолосый.

– Кто тебе поможет, выродок? – нагло заявил мужчина без шапки.

Двое других, в ушанках, схватили жертву.

– Ничего вам не отдам! – кричал парень. – Отвяжитесь!

– Ты ошибка природы. Сорняк! Падаль! – рычал мужик без шапки. – Я своими руками тебя придушу!

– Милицию вызвала! – заорала моя мама.

– Забрали трубки, хватит с них, – сказал кто-то из бандитов. – Уходим!

– Тетка брешет! – процедил мужик.

Мама, повернувшись ко мне, скомандовала:

– Звони Магомеду, пусть ребята подъезжают! Сейчас разберемся, кто это в нашем районе куролесит.

Бандиты переглянулись и, матерясь, попятились, предпочитая не встречаться с несуществующим Магомедом.

Наклонившись к пареньку, лежащему на асфальте, я прислушалась к его дыханию. Жив! Длинные темные волосы юноши ниспадали почти до пояса. Он был одет в джинсы, яркую майку и кожаный плащ. Изящные черты бледного лица изрядно подпортили кровоподтеки.

– Как он? – спросил светловолосый, перевязывая ободранную до крови руку шарфом.

– Нужно вызвать «скорую помощь»! – сказала моя мама.

– Ни в коем случае! – По решимости светловолосого я поняла, что этого делать не стоит.

– А если он умрет? – спросила я. – Кто ты такой, чтобы помешать мне?