Полина Жеребцова - 45-я параллель

– Слава богу, что мы тебя встретили, – сказал Николя. – А то бы замерзли на улице.

– Слава богу! – отозвалась Нелли, перекрестившись на угол кухоньки. В верхнем правом углу стояли на миниатюрной полочке-подставке две иконы: святая Мария и святой Николай.

Стуча ложками о тарелки и поедая горячий бульон, в котором плавали зерна перловки, горошек, зелень, минтай, морковка и лук, Захар и Николя пересказали свою историю, закончив тем, что не вернутся обратно в Ставрополь.

– Ясное дело, – поддержала их Нелли. – Только помните: здесь не сахар. Деньжат срубить можно только в порту, на разгрузке. Но и там обман, не платят, что обещали. Без прописки в Ростове никакая другая работа не светит. Бесплатно никто не поможет. Народ нынче прижимистый, каждый над своим горем трясется.

Захар и Николя испытывали искреннюю благодарность к человеку, который, не зная их, привел к себе и накормил. Им было все равно, чем этот человек зарабатывает на жизнь, как одевается и какому богу молится. Единственный совет, который позволил себе дать Николя, касался велюровой шляпки Нелли.

– Шляпа прикольная, – сказал он. – Но я бы набросил на нее вуаль, как в немом кино. Понимаешь?

– А это идея! – захлопала в ладоши Нелли.

Несмотря на яркий малиновый маникюр, руки у Нелли были мужскими, грубыми. На вид ей можно было дать лет сорок пять. Широкоплечая, высокая, она от природы была рыжая и носила парик, чтобы прикрыть короткий ежик на голове.

История Нелли оказалась на редкость незамысловатой и трогательной: родившийся в ростовском селе мальчик отличался страстью к переодеванию в женскую одежду. Это вызывало недоумение соседей и приносило несчастья семье.

Священные книги осуждают переодевание в одежду противоположного пола. Набожность с развалом СССР в народе возросла. «Проклятый трансвестит!» – истошно кричали односельчане вслед Нелли.

В школе мальчик пытался доказать одноклассникам, что в переодевании нет ничего плохого, многие сюжеты нордической и греческой мифологии выстроены на подмене мужского и женского образа.

И все же после нескольких нападений, закончившихся больничной койкой, подросток покинул родные места, чтобы оказаться среди чужих людей, не понимающих его так же, как и семья. Единственное преимущество заключалось в том, что город больше деревни, где все поголовно знают друг друга.

Бесправный, равно как и другие отличающиеся особенностями люди: будь то длинный нос, темная кожа, чеченская прописка в паспорте или отношение к ЛГБТ, парень был брошен на произвол судьбы.

– Вначале я попало в шалман, – сказала Нелли. – Хозяева плохо кормили, часто били. Но жить на улице означало – смерть. Сейчас никому не подчиняюсь, сама на себя работаю.

– Почему ты взяла имя Нелли? – заинтересовался Николя.

– Конечно, в честь апельсиновой девушки Нелл Гвин! Она столько сделала для искусства!

– Если я не ошибаюсь, она выросла в публичном доме и до конца жизни не умела читать и писать? – спросил Захар.

– Это не помешало ей прожить потрясающую жизнь. Она играла в театре и стала любимейшей фавориткой короля Англии Карла II.

– Можно узнать, как тебя назвали родители?

– Игорь. – Нелли потупилась. – Но я всегда ощущало себя духовным гермафродитом, и чтобы противоположности дополняли друг друга, мой выбор пал на женское имя.

Вкусный суп с минтаем был съеден. На десерт Нелли предложила ватрушки домашнего приготовления со сладким творогом и изюмом.

– Покажу вам сарай на берегу реки. – Нелли разливала какао по чашкам. – В сарае ночует бабка-алкоголичка. Остальные бомжи рядом ютятся, бабку уважают. Говорят, раньше она была учительницей! Можете к ним пристроиться. У меня никак нельзя. Клиенты.

Нелли положила на пол ватный полосатый матрас. Ночлег в теплом доме был подобен выигрышу в лотерею. Никто не хотел знать, что произойдет завтра.

Старуха, живущая в заброшенном деревянном сарае на берегу Дона, действительно не отказала им в постое. Сарай когда-то служил хлевом, в нем держали крупный рогатый скот. Как напоминание об этом, под ногами вперемешку с наледью лежала солома. Никакого намека на водоснабжение, электричество или удобства поблизости не было. Чтобы сходить в туалет, люди бегали летом в рощицу, а зимой по-простецки жались к сугробам.

Здесь, в новом жилье, было холодно, как на улице, зато бомжи разводили костер и пускали их погреться около огня. Костер в морозные дни поддерживали по очереди, собирая ветки и выламывая штакетины из заборов в ближайшем дачном поселке. Не дай бог, огонь задует ветер! Бездомные жили, как кроманьонцы, – по безжалостным законам.