Мартин Гарднер - Рассказы

Внезапно он выхватил оружие из моей ладони. Когда я поднял глаза, он стоял от меня на расстоянии приблизительно шести фунгов, глаза его сузились. Револьвер был накравлен прямо в мое солнечное сплетение!

— Не двигайтесь, сержант, — сказал он твердо, — Я раскусил вас!

Я приподнялся, думая, что это розыгрыш. но услышал, как щелкнул предохранитель. Парень, должно быть, сошел с ума! И я решил не рисковать.

— Осенила грандиозная идея, Максвелл? — спросил я

— Узнаете.

Он, крадучись, подошел к телефону — дуло револьвера было направлено в мою сторону — и снял телефонную трубку.

— Полицейское управление, — произнес он.

Я попытался встать снова, но он ткнул в меня револьвером, и я быстро опустился в кресло. Я чувствовал, как капельки пота выступают на моем лбу.

Шеф Малруни скоро оказался на линии.

— Это — сержант Стэкпоул, — сказал он, подражая моему голосу. — У меня убийца мисс Смит... Мы находимся в квартире... Хорошо.

Он бросил трубку, а я вытаращил на него глаза.

— Я должен был так поступить, — пояснил он извиняющимся тоном. — Шеф ни за что не приехал бы, если бы узнал мой голос.

Я даже не буду пытаться описать лица Малруни и Ханнекера, когда они вошли в комнату. После первого потрясения шеф разразился таким гоготом, что оконные стекла, казалось, не выдержат. Ханнекер стоял в сторонке и ухмылялся.

Отсмеявшись, шеф тщательно прикрыл дверь и запер ее. Он забрал мое оружие у юного Оглсби и передал лейтенанту.

— Охраняйте заключенного, — сказал он Ханнекеру, — пока мы выслушиваем историю детектива Оглсби.

Я сидел и скрипел зубами. Максвелл встал, поправил очки и откашлялся.

У него были, сказал он, три улики, которые доказывали, что я и есть убийца. Он открыл свой портфель и вынул три конверта из оберточной бумаги. Из первого конверта он извлек коричневую пуговицу.

— Посмотрите, шеф, — сказал мальчишка, — нижняя пуговица на плаще сержанта Стэкпоула отсутствует. А эта точно такая же, как оставшиеся. Я нашел ее под кроватью, на которой мисс Смит была убита.

Я полез в левый карман брюк.

— Боже правый! — воскликнул я. — У меня дырка в кармане!

Я пытался объяснить, как я потерял пуговицу.

Шеф откинулся назад и расхохотался.

— Да уж, выглядит весьма правдоподобно, — сказал он.

Ханнекер покачал головой.

— Присяжные ему ни за что не поверят, — добавил он торжествующе.

Я начал было возражать, но мальчишка прервал меня.

— А вот это, — сказал он, — я нашел в мусорной корзине мисс Смит.

Он открыл следующий конверт и вынул оттуда скомканный лист бумаги. Им оказался конверт, на котором я накануне записал для лейтенанта Ханнекера адрес Чарли Гримма.

Из третьего конверта Максвелл извлек еще один лист, на котором я написал тот же самый адрес час назад. Он рассказал, как вынудил меня сделать это и передал оба листка шефу.

— Ну, что тут скажешь! — воскликнул Мал рун и. — Это, безусловно, написано Стэкпоулом!

А это имя печально известного скупщика краденого, — прокомментировал Ханнекер с непроницаемым лицом. — Держу пари, он предполагал сбыть украденные драгоценности.

Я выдавил смех, затем резко остановился и сказал:

— Не вижу в этом ничего смешного.

Юный Оглсби умчался в спальню и возвратился с сейфом и пустым стаканом. Он стряхнул с них тот замечательный белый порошок, чтобы продемонстрировать отпечатки пальцев.

Я слушал с открытым от удивления ртом, пока он объяснял, как провел меня, чтобы получить мои отпечатки на стакане.

— Оба набора отпечатков идентичны, — сказал он, подобно профессору, читающему лекцию. — Причем по сорока трем точкам. Этого достаточно, чтобы убедить любое жюри присяжных.

— Вот уж не думал, — сказал Малруни, вытирая глаза носовым платком, — что наступит день, когда придется арестовать собственного сослуживца. Задерживать своего человека по подозрению в убийстве — хуже не придумаешь.

Ханнекер, привстав, уже бренчал парой наручников. Но юный Оглсби встал перед ним и задержал его руку.

— Минутку, джентльмены, — сказал он. — Сержант Стэкпоул не убийца.

На этот раз мы все разинули рты.

— Это я так — ради забавы, — продолжил Максвелл, — хотел поквитаться с сержантом за то, что он называл меня Крунчи-Вунчи.

Шеф посмотрел на меня, затем — на лейтенанта, затем снова на мальчишку.

— Неожиданный поворот событий, — сказал он, хмурясь. — А как же все эти прекрасные доказательства?

— Они липовые, — сказал Максвелл, — на конверте штемпель поставлен спустя два дня после убийства. И если бы сержант потерял свою пуговицу в ночь преступления, он наверняка заметил бы это и уничтожил свой плащ.