Сергей Хазов-Кассиа - Другое детство

В этот раз всё снова произошло быстро. Я подумал, что так, наверное, бывает у проституток с их клиентами. Надо удовлетворить мужчину по полной, но с минимальными временными затратами, потому что тебя уже ждёт следующий.

Потом мы сидели на кухне и пили чай. Это была очень маленькая советская кухня, где стоял кухонный гарнитур, стол, плита и оставалось место только для двух табуреток, с которых можно было не вставать, если тебе что-нибудь требовалось, — достаточно было протянуть руку. Даже холодильник стоял в коридоре, так здесь было тесно. Мебель, кафельная плитка над раковиной, потолок — всё было грязно-белым, только стены выкрашены зелёной, выцветшей от времени краской, да на полу лежал протёртый жёлтый линолеум. Впрочем, я к таким кухням привык, так что вовсе не чувствовал себя неуютно.

— Знаешь, Артём, наверное, нам больше не нужно встречаться, — сказал Андрей, глядя в пол.

Надо признаться, как бы сильно я ни был влюблён, примерно этого я ожидал. Но как бы я этого ни ждал, мне стало страшно от надвигавшегося вслед за этими словами одиночества.

— Понимаешь, у меня семья, девушка, мне надо что-то строить и делать самому. И тебе тоже надо поступать в университет, делать карьеру, искать себе пару. Тебе же тоже жениться надо будет когда-нибудь.

— Никогда я не буду жениться, — прошептал я.

— Ну ладно, никогда не говори никогда. Ну, не будешь жениться, не нужно, а я вот хочу жениться, и мне кажется, что пора нам прекращать наше баловство. Я знаю, ты ко мне привязался, но тем лучше, если мы прервём это сейчас, пока всё не стало серьёзным.

— Всё уже и так серьёзно, — зло ответил я. Вот он как, значит, относится ко мне и к нашим встречам. Для него это всего лишь баловство. Способ слегка разнообразить семейную жизнь.

— Ну тем более. Тем более надо прекращать.

— Почему? — спросил я, хотя Андрей, конечно, уже ответил на мой вопрос.

— Потому что я собираюсь жениться, Артём, я же говорю. У меня девушка есть, с которой я живу и которую мне не очень приятно обманывать. Она любит меня, я хочу построить с ней нормальную классическую семью, понимаешь?

Нормальную классическую семью. Значит, вот оно что. Всё-таки она победила — классическая семья.

— А твою девушку ведь Катя зовут? — спросил я. Вместо того, чтобы удивиться, Андрей помолчал, потом пристально посмотрел на меня и сказал: — Ну и когда ты всё понял?

Теперь настала очередь удивиться мне. Так он всё знал с самого начала и думал, что это я не узнал его… Вот почему я за всё время не видел ни одной Катиной фотографии.

— Да сразу понял. Я думал, ты меня не узнал.

— Ну, ладно. Знаешь так знаешь. Это ничего не меняет.

— Нет, — ответил я, — меняет.

Не могу сказать, что у меня созрел коварный план, как заполучить Андрея и расстроить эту свадьбу, — никакого коварства в моей голове не было.

Слова вырвались сами собой, я даже не успел подумать о последствиях.

Так, наверное, водитель на трассе должен среагировать на препятствие и вывернуть руль, не размышляя, что за этим последует —? успешно ли он объедет помеху или вылетит в кювет.

— Я так хорошо знаю Катю, потому что она уже два года спит с моим лучшим другом.

И я выложил всё про Катю и Артура, про нашу дружбу с Катей, про то, что не только узнал его сразу, когда увидел в метро (ну, тут я приврал немного), но и что он понравился мне с первого взгляда во время той нашей мимолётной встречи. Всё это выглядело так неправдоподобно, что можно было бы, наверное, написать роман. Но для Андрея это была реальная история о его невесте.

Я не мог ограничиться только основной информацией. Как вода, прорвавшая плотину, слова лились из меня потоком. Я выдавал всё больше и больше подробностей их отношений, иллюстрировавших, насколько далеко всё зашло.

Я не просто раскрывал секреты, мне хотелось, чтобы Андрей знал всё, что было известно мне. В процессе этого увлекательного монолога я постепенно осознавал, что делаю это не просто из злости или ревности: у меня появился шанс спасти наши отношения. Ведь когда Андрей увидит, что его Катя — просто лживая изменница, он должен будет остаться с тем, кто любит его по-настоящему, то есть со мной.

Андрей не стучал кулаком по столу, не задавал вопросов, не изображал из себя разгневанного рогоносца. Он вообще никак не реагировал. Правда, весь он посерел и осунулся, и только смотрел в пол. Когда я закончил свою исповедь (ну, или донос), он стал молча одеваться. Мы вышли на улицу, я, как всегда, остался ненадолго у подъезда, а Андрей пошёл в сторону метро — мы давно так делали в целях конспирации.