Патриция Хайсмит - Чудо. Встреча в поезде

— Тоб ? — усмехнулся Али. — Вижу, ты подготовилась. Неужели была так уверена, что я все перерешу?

— Ничего я не готовилась. Это… это ведь общеизвестно.

— Да ну? Не замечал. Но напрасно смущаешься. Я рад, что ты это изучаешь.

Тоб — белый плащ наподобие длинной рубашки, который носят мужчины Саудовской Аравии. Но я узнала это слово не ради Али. Я его просто знала. Если уж на то пошло, то я знала и другие вещи. Черное одеяние, что еще было на мне, называлось аба. Слово просто прыгнуло мне в голову, взявшись ниоткуда, хотя я была уверена, что не ошиблась. Слово, обозначавшее чадру, было прямо на языке. Как же оно? Гутра ? Нет, это то, что носят на голове мужчины.

А затем я вспомнила, откуда все это мне известно. Воспоминание было таким живым, что слезы навернулись мне на глаза. Кабинет моего отца, запах хорошего табака и кожи, большая глянцевая книга по искусству, полная картинок, на которых традиционное одеяние бедуинов и самая разная одежда арабов. Цветные свадебные платья, украшенные бусами и монетами. Картина свадебной церемонии. Я вспомнила голос отца: «Посмотри, как они сидят на коврах, подобрав под себя ноги. Среди арабов считается оскорблением, если ты обратил свои подошвы в сторону другого человека… Этот черно-белый плиссированный головной убор, похожий на большой платок, называется гутра . Он удерживается на голове с помощью двойного черного жгута, называемого укаль. Бедуин еще использует его как путы для верблюда. Мужчины Саудовской Аравии носят его в память о своих предках-бедуинах. Все они одеты абсолютно одинаково, от беднейшего бедуина до самого короля, в белый плащ, называемый тоб , но король носит укаль из золота…»

Обычно я больше всего любила просто вскарабкаться на колени к отцу, чтобы рассматривать экзотические картинки и слушать странно звучащие слова. Мне, должно быть, было не больше пяти. Мой отец арабист. Вскоре он от нас ушел. Странно, что запомнилось именно это, абсолютно никому не нужное…

— Ну так у тебя есть тоб? — снова спросила я Али.

— Есть. Я его надеваю в самолете, когда лечу домой. А ты часом не шутишь?

— Нет, — сказала я. — Я не стыжусь обычаев твоей страны. — Это был вызов, и не очень тонкий. — Да, я не стыжусь обычаев твоей страны. А ты?

Али заколебался, затем засмеялся:

— А что, можно попробовать. Но если мы хотим подурачиться, то давай только не в студенческом городке. Можно пойти в Центральный парк. По крайней мере, есть надежда не встретиться с кем-нибудь из знакомых.

До Центрального парка мы доехали на такси, взяв бумажный пакет с нашим арабским одеянием. В парке мы нацепили все это на себя поверх джинсов и трикотажных рубашек, не переставая хихикать, как дети. У Али была и гутра, не плиссированная, но белая, летняя. Он надел ее и затем помог мне с чадрой. Мы торжественно продефилировали вокруг пруда. Мало кто удостоил нас удивленными взглядами. В парке этом мы были не самой экзотичной парочкой. Никто к нам не пристал. Даже в нелепом своем наряде Али выглядел так, что едва ли кому-либо захотелось бы привязаться к нему. И все-таки он, должно быть, испытывал большее смущение, чем я. Во всяком случае, лица моего под чадрой не было видно, что, как мне показалось, было по большому счету справедливо.

Насчет чадры Али оказался прав. На ярком солнечном свету я ориентировалась довольно неплохо. Однако я лишилась другого, столь привычного мне — например, возможности съесть мороженое или поиграть во фрисби. Но в общем и целом, все эти правила одежды были не так уж страшны. Секретные агенты наверняка испытывали гораздо большие лишения на вражеской территории. Я сказала Али, что ничуть не возражаю против того, чтобы носить чадру. Я сказала ему, что в ней есть что-то волнующее, романтическое и таинственное, и что я благодарна ему за возможность надеть ее, пусть даже больше она мне никогда не понадобится. Али ответил, что я сумасшедшая, и в то же время ему было явно приятно.

Под конец нам надоела эта игра с переодеванием, и мы поехали в Колумбию. Остаток дня мы провели вместе, но Али больше не заговаривал насчет постели. Он еще не решил, собирается ли он жениться на мне. Однако я чувствовала, что он доволен мною, будто я справилась с каким-то тестом.

Предложение он мне сделал на следующий день. Вечером мы занимались в Библиотеке законов, а затем, как обычно, сидели на ступеньках библиотеки Батлера. Но на сей раз он протянул мне бархатную ювелирную коробочку и попросил открыть ее.