Патриция Хайсмит - Чудо. Встреча в поезде

Кохены жили на двадцатом этаже высотного здания, что на углу улиц Амстердам и 80-й. Маленькая прихожая их квартиры была занята детской коляской. По всему полу валялись игрушки. Женщина, которую я приняла за Наоми, встретила нас возле дверей. Она была маленькая, пухлая, грудастая, с черными волосами до плеч и неожиданно прекрасным лицом. Дэвид представил нас друг дружке и провел меня в комнату. С кушетки навстречу нам поднялся мужчина. Ему было лет сорок пять, суховатая фигура, одет с иголочки — серые брюки, белая сорочка, красный галстук и голубой пиджак. У него были темные, глубоко посаженные глаза, которые глядели изучающе, и черные волосы, тронутые сединой.

— Марина, я хотел бы познакомить тебя с мистером Зви Аврилем, — торжественно сказал Дэвид. — Он наш консул по науке.

У Дэвида было такое выражение, будто он только что объявил о внезапном празднестве по случаю дня рождения. Однако я не выказала слишком большого удивления. Я не хотела, чтобы консул счел меня абсолютной дурой.

— Очень рада видеть вас, мистер Авриль, — сказала я, протягивая ему руку. — А Дэвид, наверное, еще больше рад. Ведь я несколько недель надоедала ему по этому поводу.

— Не стоило, — сказал консул, пожимая мне руку. — Я с самого начала решил встретиться с вами. И, конечно, поблагодарить вас за проделанную вами работу, и, я бы сказал, работу весьма впечатляющую. — Речь его была отмечена легким акцентом. У него были галантные манеры и европейская элегантность. Уверена, что Маргарет его бы одобрила.

— Значит, вы считаете, что это важно? — спросила я чуть более пристрастно, чем следовало.

— Несомненно. Но давайте поговорим об этом позднее. А сейчас я хочу поймать Аврумеля, чтобы он поиграл с игрушкой, которую я ему принес.

Я поискала глазами Аврумеля и обнаружила его на полу. Он был такой же рыжий и упитанный, как его родители, и на вид ему было месяцев шесть. Поглощенная разговором с консулом, я и не заметила его. Аврумель полз по голубому ковру или, скорее, пытался ползти. Чтобы это у него получилось, он был или слишком мал, или слишком толст. Предполагаемая игрушка оказалась трудно описуемой штуковиной на колесах с вращающимися зеркалами из пластика. Аврумель полностью ее игнорировал и взамен пытался забраться в картонную коробку из-под игрушки. Наоми тоже попыталась заставить его поиграть с ней, но безуспешно. Я спросила у нее обычные вещи, какие спрашивают про детей, вроде того, что он ест и спит ли ночью, и она отвечала весьма обстоятельно. Вскоре мы направились на кухню, где был накрыт раскладной стол. В одном из углов кухни стоял высокий детский стул и на полу валялись игрушки.

На ужин были спагетти и биточки с бутылкой Чинзано, чтобы все это ополоснуть. Горели свечи Саббата, но кошера у Кохенов не было — на столе лежал натертый сыр пармезан, чтобы посыпать биточки. Разговор шел о предстоящих в Израиле выборах. Консул высказывал свое мнение тихим, с легким акцентом голосом. Если у него были свои политические пристрастия, то он от них не отступался. Его анализ был хорошо продуман, тонок и независим. Я решила, что мне нравится мистер Авриль. Мне нравилось, как он говорил, и вся эта его спокойная сдержанная авторитетность. Я подумала, неужто он и вправду шпион или же был им в какой-то период своей жизни.

Пока мы ели, малыш ползал под столом между нашими ногами. Через некоторое время он начал хныкать. Наоми посадила его на высокий стул и стала кормить. Малыш оттолкнул ложку. Я его понимала — она кормила его зеленым горошком. Дэвид встал из-за стола и принес банку очищенных персиков. Наоми покачала головой. Между ними произошел сдержанный, но динамичный спор на иврите. Зви Авриль слушал с интересом. Кохены, видимо, зашли в тупик. Они молча ели друг друга глазами по обе стороны высокого стула, держа каждый соответствующую банку с детским питанием.

Зви Авриль что-то тихо сказал на иврите, и это заставило Дэвида убрать свою банку. Очевидно, консул склонился на сторону горошка. Это заставило меня усомниться в объективности его суда. Наоми возобновила свои попытки накормить малыша. Зви Авриль стал корчить ему рожи и хлопать руками, как крыльями. Малыш открыл от удивления рот и туда сунули ложку горошка.

— Это всегда помогало, когда мои были маленькими, — гордо сказал консул.

Украдкой я посмотрела на его левую руку. Обручального кольца он не носил. Может, он в разводе? Неожиданно мне пришла в голову мысль, что рандеву со шпионом приличествовала бы более импозантная обстановка. Мне надо было бы встретиться с агентом Моссада в вестибюле какого-нибудь гранд-отеля, может быть, в «Уолдорф Астория». В руке у меня была бы вчерашняя «Нью-Йорк Таймс». Однако, поразмыслив, я решила, что «Уолдорф» непременно был бы битком набит шпионами со вчерашней «Таймс». Нет, я бы выделялась из толпы благодаря «Мэнчестер Гардиан» в руке. Маргарет одолжила бы мне номер газеты. Она давний подписчик на «Гардиан». Она говорила, что это дает ей более искушенный европейский взгляд на вещи… В одном только я была абсолютно уверена. Для встречи со шпионом зеленый горошек был вовсе не обязателен.