Роман Коробенков - Прыгун

— Нет…

— За время нашего общения ты убедила меня, что я страдаю бредом ревности. Я почти поверил тебе, полагая, что мой маленький прекрасный верный кот страдает от такого параноика, как я. Однако теперь я знаю, что все, казавшееся мне это время, имеет основания. Когда кажется, креститься нет необходимости. Надо слушать, ведь это собственное шестое чувство пытается до тебя достучаться, показывает то, чего ты в упор не желаешь ни видеть, ни слышать. Теперь все незавершенные моменты, которые я накопил в памяти, восполнились, все встало на свои места. Я знаю — что было, как было и каким образом.

«...приятно осознать, что всегда был прав...»

— А мне плевать! — яростно, но и спокойно отозвалась Сашка. Однако в руках ее появилась сигарета. — И что теперь? Уйдешь сейчас?

— Зачем? — Я казался притворно милым. — На дворе ночь. Я лягу спать — лягу с тобой. Мы крепко обнимемся и будем сладко спать до утра, после чего я уйду. Навсегда, и совершенно спокойно, так как о тебе теперь есть кому заботиться. И это даже хорошо, что тебе плевать — не будет сцен. Мы просто чудесно выспимся, после чего расстанемся навсегда.

".как много в этом слове.»

— Ты не сможешь без меня. — Лицо Сашеньки наполнилось пятнами, отличительно множественными и красными, мне хотелось думать, что это проявились пятна стыда. — Так же, как и я — без тебя…

«...не делай этого, я тебя прошу... "

— Мы научимся, любимая, — парировал я, приближаясь к ней и попутно раздеваясь. — Это может оказаться проще, чем мы думаем. Гораздо проще. Юра — хороший мальчик, он действительно похож на меня в начале наших с тобой отношений.

— Мне не нужен Юра! — взвизгнула она. — Мне нужен ты.

— Ты не думала так, когда мы были на дне рождения, когда меня били. — Я остался только в трусах, погасил свет и полез под одеяло. — Теперь у тебя будет время все переосмыслить.

— Я вытащила тебя оттуда! — Сашка бросилась ко мне, прижалась всем телом и начала голодно целовать лицо. — Ты забыл? Мы ушли вместе. — Я не чувствовал ее рта.

«...я так не думаю...»

— На этот вопрос я нашел ответ, — сказал я, не отвечая на ее ласки. — Я все видел.

— Он сам звонит мне! — Сашка настойчиво пыталась разбудить во мне желание. — Я пообщалась с ним на этой вечеринке — и все. И забыла, а он звонит и звонит. Что я могла сделать? Я не догадывалась, что он начнет доставать меня.

— Конечно, его же никто никогда не кусал за лицо. — Тело мое словно потеряло чувствительность. — Он в себя не может прийти, бедный глупец. Прекрати, пожалуйста, я очень устал. Наконец-то я могу просто поспать, когда утомлен. Хотя, если учесть, что это последний раз…

«...ненавижу тебя...»

— Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. — Сашка выглядела как само понимание. — Мы просто выспимся и поговорим завтра. Правда, милый?

— Ты не понимаешь. — Я зевнул ей в лицо. — Ты слышишь, но не понимаешь. Я пытался докричаться до тебя целый год, теперь попробуй докричись до меня. Ты мне все время что-то доказывала, я много чего переосмыслил, даже то, над чем посмеивался скептично. Наша совместная жизнь превратилась в доказывание. Мы как-то говорили с тобой на эту тему, вися в окне на двадцатом этаже. Я думаю, ты помнишь тот разговор.

«...если когда-нибудь при тебе я променяю тебя на другого...»

«...ты все хорошо понимаешь, и «при тебе» — не ключевые здесь слова...»

— Теперь я докажу тебе кое-что сам, — холодно закончил я. — То, что пытался до тебя донести, а ты смеялась. Сегодня наша последняя совместная ночь.

— Я докажу тебе обратное, — засмеялась она в ответ смехом, который я более всего ненавидел. — Ты плохо знаешь меня, мой мальчик, хотя и прожил со мной год. Ты ни хрена не понял, котик мой. Тебе никуда от меня не деться, я всегда буду рядом, пока хочу этого. Твое мнение не имеет значения…

— Блажен, кто верует. — Я повернулся к ней затылком и сомкнул глаза в намерении уснуть. — Уверенность — это хорошо. Но я все сделаю, чтобы переиграть тебя.

— В противном случае я убью тебя. — прошептала Сашенька, обнимая меня сзади и медленно целуя в шею.

«...или доведу до сумасшедшего дома, любимый...»

— Зло, — ответил я через плечо, — и зря.

— Как бы там ни было, влюбленная женщина способна на все, а я не просто рядовая женщина, мой дорогой. — Ее горячее дыхание, точно раскаленный воск, влилось в мое ухо.

— Теперь здесь живет цинизм, детка. — Мне начало казаться, что мой разум погружается в сон.

Странное облегчение поселилось в душе, словно все происходящее касалось не меня, а некоего киногероя. Тонкая пленка льда покрыла голову, сердце, мозг, руки, я даже не слышал своего сердцебиения, не чувствовал пульса.