Роман Коробенков - Прыгун

— … — Со мной остались только гудки.

Недоуменно поморгав, я вернул трубку на место и направился к белым дверям. Крючок, который делал их запертыми, славился символичностью. Легкий рывок — и навстречу мне выпал горячий прямоугольник пара, за ним сквозь целлофановую штору отчетливо проступало тонкое Сашкино тело. На всякий случай я заглянул и туда, но вид совершенного зада моей любви убедил меня. Армия капель стремилась по вкусным изгибам к водостоку, а аккуратные пальцы покачивали в задумчивой неге эту ладную конструкцию.

Я вышел в коридор, бесшумно прикрыв за собой двери, в тот же миг телефон зазвонил опять:

— Оденься поярче, — сказали мне оттуда Сашкиным голосом. — Нас пригласили на вечеринку.

— Какую вечеринку? — переспросил я. — Кто пригласил?

— Один мой друг, — ответила она. — У него день рождения.

— Я его знаю?

— Поторопись. — Гудки показались мне пронзительными.

«…иногда очень полезно порыться в собственном шкафу: можно создать неповторимый образ…»

Я послушно обратился к платяному шкафу в спальне, в руки попались пестрая рубашка кирпичных тонов и коричневые вельветовые брюки.

Едва я погрузился во все это, как в комнате обнаружилась завернутая в полотенце Сашка. Лицо ее казалось печальным. Пряча глаза, она отгородилась зеркальной створкой, поколдовала за ней и вынырнула в тугих серых джинсах, при белой рубашке с короткими рукавами.

— Прекрасно выглядишь, — отозвался я, уловив вопросительность, насытившую все вокруг. — Так что за день рождения? — Сложная девочка опять ничего не ответила, а увлеклась феном и прочей женской алхимией.

Потом мы обратились к выходу.

Не мой праздник оказался совсем недалеко: на той же лестничной клетке.

Ободранная дверь была не заперта, о чем Сашенька оказалась осведомлена. Как только дверь приоткрылась, нас засосала внутрь энергичная музыка, намека на которую не прослеживалось секунду назад.

Внутри все выглядело следующим образом: масса народу лениво мельтешила в образе танца посреди неправдоподобно большой залы, притом не созвучны местной планировке оказались и ширина пространства, и высота потолков. Обои пестрели изумрудными полосами на разбавленно-зеленом фоне, паркетный пол отличался выразительным блеском. Каждая стена имела в себе двустворчатую дверь со стеклянными вставками, сквозь которые проступала человеческая обильность. Два черных кожаных дивана утопали в разномастном люде, высокая почти музейная люстра выглядела нарисованной. Низкий журнальный столик держал на своей стеклянной сущности алкогольное изобилие, там же имелись подозрительные белые разводы, сомнительные пакетики и обрывки бумаги. Два полосатых кальяна весело курились густым дымом, картина с нечетким изображением пьяной голой братии словно шевелилась в унисон происходящему.

«…очень утомительны насквозь чужие праздники…»

Успев окинуть взглядом открывшийся пейзаж, я не досчитался Сашки. Оживленные лица улыбались одной гигантской улыбкой, женщин было немного, а те, что имелись, казалось, оставили свой разум дома. Полоумно кривляясь, одно создание из этого меньшинства ухватило меня за руку и утянуло на один из диванов, пробив там своим телом свободное место.

— Пееееей, — странно протянула она, и я едва ее понял.

Косметика на лице девушки поплыла, глаза пылали инопланетным огнем, и во всей своей целостности она напоминала подражание подражанию Пикассо. Красивыми выглядели лишь волосы, иссиня-черные, непроглядно-густые, да длинные ногти, поразительной длины и рисунка.

В посудине, которую она насильно вставила мне в руку, плескалась коричневатая жидкость.

— Что это? — постарался я перекричать музыку.

— Осооооообый чаааааааай, — улыбнулась она в ответ, расправляясь с такой же жидкостью в своем стакане.

«...в устах твоих подобное звучит зловеще…»

Я узнал ее, то была спутница Сашеньки в одном из измерений. Когда состоялось наше знакомство, именно ее отец Мануа уволок в диванные дали. Это несколько успокоило мою остервенелую голову.

Морщась, я выпил, обои вдруг значительно потемнели, пол посветлел, а лицо девушки перестало напоминать маску.

Музыка точно слегка удалилась, перестав быть кричащей.

— У кого день рождения? — спросил я.

— Его зовут Юра. — Речь девушки перестала быть странной, зато глаза ее горели безумием.

— А где он? — спросил я, вертя головой. — Надо бы его поздравить…

— Она скоро вас познакомит, — хохотнула девушка, теребя в руках пакетик.