Роман Коробенков - Прыгун

Существо, которое встретило меня там, очень изменилось с нашей последней встречи. В обстановке чугунной мебели отчетливо готического вида, в больших апартаментах цвета вишневого йогурта, за тяжелыми портьерами, стирающими с лица номера огромные окна, остро отточенными движениями двигался по путаной траектории старый добрый знакомец — Ит. Он стал тощим и статным, глаза его запали в центры широких черных кругов, волосы будто приклеились в голове. Казалось, в нем прибавилось лишних движений, взгляд скакал по предметам, а лицо линовалось всеми группами морщин одновременно.

Ит ждал меня, так как глаза его прицельно фокусировались на двери, он машинально жевал сухие губы и всем видом выдавал ошпаренные кокаином ноздри.

Помещение его номера было вытянуто в прямоугольник, комнаты вырастали друг из друга. Повсюду размещалось много зеркал, занимавших даже углы, которые они прятали за собой. Света плавало совсем немного, и всюду набился полумрак.

Мой родственный недруг облачился в узкий черный глянцевый костюм-тройку, при нем — серебристый галстук.

— Ты скучал по мне? — холодно спросил я, не зная, как его поприветствовать (в смысле моего тут возникновения и последующих планов).

— Не очень, — признался Ит, вращая глазами в мою сторону. — На расстоянии мы смотримся лучше. Может, объяснишь свои поступки?

«…если можно назвать твое безумие подобным словом…»

— Что именно тебе объяснить? — вскинул я брови, сделав шаг к нему и наблюдая реакцию.

— Ты убил Ура, — застыв, напомнил Ит. — Зачем?

— Думаю, ты все понял, — не стал я вязнуть в нудных диалогах и сделал еще шаг.

«...не будем терять времени, ты понимаешь, о чем я...»

Ит попятился, но равно настолько, чтобы это прошло едва заметно:

— Она давно умерла. Ты убил ее.

— Вы заставили меня сделать это, — с ненавистью прошипел я. — Чертов двигатель и проклятый компьютер.

— Тогда так было нужно, кретин, — с презрением выдохнул в меня Ит, становясь еще удобнее. — Иначе ты уже не помнил бы своего имени. Твоя любовь была тем, что заменило тебе душу, и ее стало возможно преспокойно извлечь из тебя — эти материи имеют схожую консистенцию. Но скоро, без души, ты превращаешься в безвольное тело, молчаливого слугу, — подчеркнул он взмахом ладони, — ведь душа — Вселенная, а любовь — только часть этой Вселенной. И когда ты замыкаешь свою Вселенную на желании человека, тогда превращаешься в тупого фанатика, в слепой инструмент. Мы не могли позволить сделать ей это. — Камни его логики били прицельно, но я знал, что никто так не знает меня, как он, соответственно и клавиши, на которые стоит нажать, чтобы я остановился.

«...осмысли — и вопросов не останется…»

— Я понимаю вас, — пожал я плечами. — Но тем не менее должен убить тебя, чтобы отомстить за нее — раз и чтобы остаться с ней без вас — два, а значит, сохранить в себе свою душу — три. Я долго думал и понял, что иначе — никак. — Рука моя выхватила из кармана чехол, секунда — и в ладонь мне опять врос острый клинок.

— Ты обезумел! — вскричал Ит, делая большой шаг назад. — Опомнись! Как это решит пункт второй? Ее не вернуть! — В одном из зеркал мелькнули его бледный облик и моя угрюмая решимость.

— Сердце можно обмануть, разум можно подчинить, — ответил я. — Я должен разобраться со всеми этими вопросами сам. Без вашей помощи! Не первый раз раскрываешь заговор собственного сердца и ума против себя. Парадокс в том, что вы же и впустили ее в мой мир, а потом убрали оттуда, когда прознали, кто она. Вы решили, что она становится слишком опасной. Я чувствую, когда ты лжешь мне, так же как ты чувствуешь, когда я лгу тебе.

— Мы отобрали у нее твое сердце, — поникнув голосом, выдавил Ит. — Ты сам видел это.

«...сейчас бы уже не было никого из нас…»

— Она женщина, — покачал я головой, осклабясь в дьявольской улыбке. — Им свойственно воровать сердца. И кстати — умы.

— Но не души, — укоризненно глядя, поднял палец Ит. — Не ду-ши, — протянул он.

— Моя женщина ворует и души, — парировал я. — Теперь у нее не будет такой возможности. — Я бросился к нему с ножом.

Ит уклонился от моего удара с подозрительной прытью, я успел только чиркнуть по кончику его рукава, тут сильный удар в нос отшвырнул меня в готическое кресло.

— Все верно — она именно такая женщина, — согласился мой недруг, закатывая рукава. — И еще — дочь дьявола. Так с чего ты взял, что будешь ей интересен, когда она не обнаружит в тебе того, что они с отцом так любят? — Он оказался рядом со мной, когда я пытался встать, и мощным левым хуком вернул меня на место.