Михаил Самарский - Распятые любовью

– Почему с извращенцем? – усмехнулся Антон. – Нормальный мужчина, гостеприимный, заботливый.

– Прекрати! – она не просто крикнула, а завизжала. – Немедленно прекрати, слышишь. Ты хочешь опозорить мать на весь свет?

– Мама, никого я не хочу позорить, успокойся. Я уехал из дома, у меня теперь есть жильё. Всё! Не мешай мне жить, не мешай мне быть счастливым?

– Счастливым? – женщина расплакалась. – А обо мне ты подумал?

– Мам, давай без истерик и трагедий, прошу тебя, – сын подошёл к матери и взял её за плечи. – Мама, не накручивай сама себя. Всё хорошо.

Женщина села на стул и закрыла лицо руками. Через несколько минут она встала и, не говоря ни слова, вышла на улицу. Я поспешил за ней. Уже за калиткой она, глядя мне в глаза, сказала:

– Не вернёшь мне сына, тысячу раз пожалеешь. Понял? Ты чего молчишь, козёл?

– Мне нечего вам ответить – тихо сказал я. – Он уже взрослый человек, но я попробую его уговорить.

– А чего тут уговаривать? Выгони его, и ему некуда будет деться.

– Сомневаюсь, – ответил я. В том-то и дело, если он не поедет домой, будет скитаться. А здесь он под присмотром, вы можете приезжать к нам в гости.

– Думай, Боря, думай. Спасибо за приглашение. Я приеду в гости. Обязательно.

Мы расстались, я вернулся в дом, подошёл к Антону и прямо сказал:

– Может, она права?

– В чём? – ухмыльнулся Антон.

– Ну, в смысле, может тебе переехать к ней? Одиноко ей…

– Борис, я понимаю тебя, ты сейчас говоришь вынужденно, или она тебя попросила. Но я хотел тебе сказать ещё до её приезда…

Он подошёл к окну и надолго умолк. Я не стал мешать. Через некоторое время он обернулся ко мне, на глазах у него блестели слёзы.

– Борис, в общем, думай, что хочешь, считай меня легкомысленным юношей, или дураком, не важно… Но я… я люблю тебя.

Он подошёл ко мне, крепко обнял и расплакался.

– Ну-ну, Тоха, успокойся, – я нежно хлопало его по спине, – успокойся, мой родной. Всё будет хорошо, мой мальчик.

– Ты любишь меня, Боря, скажи, любишь? – сквозь слёзы спросил Антон.

Пауза здесь было бы неуместна, и я ответил сразу:

– Конечно, люблю!

– И как же я уеду от тебя? Я не смогу жить без тебя.

Вечером мы пили чай и я решил аккуратно Антону намекнуть на кое-какие обстоятельства нашей совместной жизни.

– Всё хорошо, Антоха, но староват я для тебя, у нас ведь разница в возрасте тридцать три года.

– Какое это имеет значение? – вздёрнул брови парень. – Ты на что намекаешь? На секс? Сразу видно, гей ты советский. Вам лишь бы потрахаться. Боря, да мне наплевать на секс. Для меня главное, чтобы ты рядом был. Ты думаешь, я ради секса хочу жить с тобой? Нет! Сто раз нет!

Несмотря на все заверения, в ту ночь у нас с Антоном впервые случился секс. Не знаю, то ли от долгого воздержания, то ли это и была настоящая любовь, которую я ждал всю свою жизнь, но меня неожиданно постигло эмоциональное состояние высшей удовлетворенности. И это были ни радость, ни веселье, ни смех, я почувствовал, как в моё сердце медленно вселяется неземное, безграничное, бесконечное счастье, которого раньше я никогда в своей жизни не чувствовал, и которое теперь охватило меня всего целиком.

Глава 19

Однажды рано утром мне позвонил Копытин и предложил принять участие в радиопередаче:

– Борька мне нужен помощник на радио. Тема твоя – «Сексменьшинства в России». Примешь участие?

– Даже не знаю, – с сомнением ответил я, – у меня опыта в этих делах нет. Я ни разу…

– Да какой опыт? Ты о чём? Просто нужен человек, который в теме. У нас тут товарищ один заболел, простыл, голос потерял. Выручай. Ты не переживай, твои данные светить е будем, придумай псевдоним и должность.

– А что там нужно говорить? – меня, конечно, подмывало принять участие, но пугало то, что я ни разу не был на радио.

– Да что хочешь, – рассмеялся в трубку Владимир. – Будут вопросы, дискуссия, споры, в общем, всё как обычно. Ну? Приедешь?

– Когда нужно? – робко спросил я.

– Прямо сейчас выезжай, эфир через три часа, пока пообщаемся, обсудим.

– Хорошо, – неожиданно для себя согласился я, – будь что будет. Но только без фамилии, пожалуйста, а то меня из фирмы аж бегом попрут, у нас там полно гомофобов и главный гомофоб директор.

Антон, догадавшись, о чём речь, с ухмылкой спросил:

– Что, звездить поедешь?

– И не говори, – рассмеялся я, – правда, первый раз, что-то волнуюсь.

– Да чего тебе волноваться? Ты умеешь говорить, думаю, справишься.

Я собрал портфель, положил в него ноутбук, телефон, зарядки и, обняв Антоху, отправился по названному адресу. Через полтора часа мы уже сидели с Владимиром и обсуждали предстоящую передачу.