Мария Дуэньяс - Нити судьбы

Я перестала сопровождать его в ночных увеселениях, не имея для этого ни сил, ни настроения. И проводила в гостиничном номере долгие часы в тяжелой и липкой духоте, без глотка свежего воздуха, словно в склепе. Рамиро же, как я считала, вел прежнюю жизнь: алкоголь, бильярд, бесконечные разговоры, расчеты и наброски географических карт, сделанные на клочках бумаги за белым мраморным столиком кафе. Я думала, что без меня он проводил время так же, как и со мной, и даже не догадывалась, что все зашло намного дальше и Рамиро уже не ограничивался обычными развлечениями в компании своих новых знакомых, а свернул на другую дорогу, тоже, как оказалось, вполне для него привычную. В его голове рождались планы, один безумнее другого. Игорные дома, бесконечные партии в покер и разгульный угар до утра. Пари, хвастовство, темные делишки и сомнительные проекты. И постепенно, сквозь ложь, стала проступать другая сторона его личности, столько времени остававшаяся скрытой. Рамиро Аррибас, человек с тысячью лиц, демонстрировал мне лишь одно. Но вскоре мне предстояло узнать и все остальные.

Каждый день он возвращался домой все позже и в совершенно возмутительном состоянии. В рубашке, наполовину выбившейся из брюк, и с галстуком, болтающимся на животе, почти невменяемый, пахнущий табаком и виски. Если я не спала, он бормотал заплетающимся языком какие-то извинения. Нередко он, вообще не замечая меня, валился на кровать как бревно и, мгновенно засыпая, начинал громко храпеть, отчего я уже не могла сомкнуть глаз в последние часы, еще оставшиеся до наступления дня. Иногда он, безо всяких церемоний, лез ко мне и, обдавая шею влажным дыханием, делал все, что ему было нужно. Я терпела без единого упрека, не понимая, что происходит с нашими отношениями и откуда взялось это леденящее безразличие.

Случалось, Рамиро не приходил домой даже под утро. Это было ужаснее всего: встречать рассвет в одиночестве, глядя на желтые огни пристани, отражавшиеся в черной воде залива, утирая ладонями слезы и безуспешно отгоняя горькие мысли о том, что все было ошибкой, очень большой ошибкой, исправить которую уже невозможно.

Развязка, однако, не заставила себя ждать. Решившись окончательно выяснить причину своего недомогания, но не желая беспокоить Рамиро, я отправилась ранним утром к врачу на улицу Эстатуто. «Доктор Бевилаква, врач общей практики» — гласила позолоченная табличка на двери. Он выслушал меня, осмотрел, задал несколько вопросов. И не потребовалось никаких обследований, чтобы подтвердить то, о чем я уже догадывалась, и Рамиро, как выяснилось чуть позже, тоже. Я вернулась в гостиницу, полная смешанных чувств. Радость, страх, надежда, тревога. Я думала, что найду Рамиро еще спящим и разбужу его поцелуями, чтобы сообщить новость. Однако мне не суждено было этого сделать. Я не смогла рассказать ему о будущем ребенке, потому что, придя в гостиницу, его не застала, а в комнате все было перевернуто вверх дном: дверцы шкафов распахнуты настежь, выдвижные ящики сорваны с полозьев, чемоданы раскиданы по полу.

«Нас обокрали», — была первая моя мысль.

У меня перехватило дыхание, и пришлось присесть на кровать. Я закрыла глаза и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула: раз, два, три. Открыв глаза, я вновь окинула взглядом номер. Единственная мысль стучала в моей голове: «Рамиро, Рамиро, где же Рамиро?» И вдруг мой взгляд, беспорядочно блуждавший по комнате, наткнулся на конверт, стоявший у лампы на тумбочке с моей стороны кровати. На нем большими буквами было написано мое имя, и этот решительный почерк я узнала бы из сотен тысяч других.

«Сира, любовь моя!

Прежде чем ты станешь читать это письмо, я хочу, чтобы ты знала: я обожаю тебя, и воспоминания от тебе останутся со мной до конца моих дней. Когда ты будешь читать эти строки, меня уже не будет рядом с тобой, я вынужден начать новую жизнь и, несмотря на все мое желание, не могу взять с собой тебя и малыша, которого, как я догадываюсь, ты ждешь.

Я хочу попросить у тебя прощения за свое поведение в последнее время, за то, что уделял тебе так мало внимания, но, надеюсь, ты сможешь меня понять: отсутствие вестей от курсов Питмана заставило меня искать другие пути, для того чтобы двигаться вперед. На моем горизонте появилось несколько вариантов, и я выбрал один из них: это блестящий и многообещающий проект, но он требует, чтобы я целиком посвятил себя делу, так что, к сожалению, мы с тобой больше не можем быть вместе.