Мария Дуэньяс - Нити судьбы

Не радость переполняла меня, когда я возвращалась домой с последними лучами солнца. Не энтузиазм, не волнение. Наверное, мое чувство правильнее назвать гордостью. В первый раз за долгое время — возможно, впервые за всю мою жизнь — я гордилась собой. Своими возможностями и стойкостью, умением сделать гораздо больше, чем от меня ждали. Изменить к лучшему этот безумный мир. Я испытывала гордость за то, каким человеком стала.

Конечно, Хиллгарт отчасти помог мне в этом, поставив в условия, вынудившие меня совершить, казалось бы, невозможное. И конечно, Маркус спас мне жизнь, заставив вовремя сойти с поезда: без его помощи мне скорее всего не привелось бы похвастаться результатами своей работы. Да, все это так. Но не последнюю роль сыграли и мои собственные смелость и упорство. Все мои страхи, бессонные ночи и риски оказались не напрасными: я не только раздобыла важную информацию, но и доказала себе самой и тем, кто меня окружал, на что способна.

И тогда, осознав все это, я поняла, что больше не желаю двигаться вслепую, подчиняясь воле других людей. Хиллгарту пришло в голову отправить меня в Лиссабон, Мануэл да Силва хотел покончить со мной, а Маркус Логан решил прийти мне на помощь. Я переходила от одного к другому, как жалкая марионетка: с благими или злыми намерениями, все они манипулировали мной, словно пешкой на шахматной доске. Никто из них не был откровенен, не раскрывал свои карты: пришло время потребовать самостоятельности. Я сама могла управлять своей жизнью, выбирать дорогу и решать, как и с кем идти по ней. Впереди меня ждали препятствия и ошибки, осколки, камни и черные грязные лужи. Мое будущее не обещало быть безмятежным — в этом я нисколько не сомневалась. Однако не хотела двигаться вперед, не зная, что меня ждет и с какими рисками придется столкнуться, просыпаясь каждое утро. Я желала стать наконец хозяйкой своей жизни.

Эти три человека — Маркус Логан, Мануэл да Силва и Алан Хиллгарт — каждый по-своему и, вероятно, даже не подозревая об этом, помогли мне вырасти всего за несколько дней. Или, возможно, я уже давно понемногу росла и до сего момента просто не осознавала этого. Скорее всего с да Силвой мне никогда больше не суждено встретиться; Хиллгарт и Маркус, напротив, должны были надолго задержаться в моей жизни, я в этом не сомневалась. И мне бы хотелось, чтобы один из них оставался таким же близким, каким был для меня этим утром, и между нами сохранилась та нежность, воспоминания о которой все еще вызывали во мне трепет. Однако сначала требовалось обозначить границы. Ясно. Отчетливо. Подобно тому как расставляют межевые знаки или проводят по земле черту.

Вернувшись домой, я обнаружила на полу конверт, просунутый кем-то под дверь. На нем был штамп отеля «Палас», а внутри — карточка с написанными от руки строчками.

«Я возвращаюсь в Лиссабон. Уезжаю послезавтра. Жди меня».

Разумеется, я буду ждать. Чтобы организовать, где и как, мне потребовалась всего пара часов.

В тот вечер я снова, без малейших угрызений совести, пренебрегла указаниями, полученными от своего руководства. Во время нашего разговора, продолжавшегося более трех часов, закончив подробный рассказ о встрече на вилле да Силвы, я спросила Хиллгарта насчет списков, о которых он поставил меня в известность после инцидента на ипподроме.

— Пока все остается по-прежнему — на сегодняшний день, насколько нам известно, нет никаких изменений.

Это означало, что мой отец числился среди приверженцев англичан, а я — на стороне немцев. Это было досадно, потому что настал момент, когда нашим путям предстояло пересечься.

Я явилась к нему без предупреждения. Стоило мне войти в подъезд, и призраки прошлого неистово всколыхнулись, напомнив, как мы с мамой, охваченные волнением, поднимались по этой лестнице. К счастью, эти призраки быстро исчезли, а следом за ними улетучились и печальные воспоминания.

Дверь мне открыла служанка, не имевшая ничего общего со старой Сервандой.

— Мне нужно немедленно увидеть сеньора Альварадо. Это срочно. Он дома?

Служанка кивнула, смущенная моим натиском.

— В библиотеке?

— Да, но…

Прежде чем она успела закончить фразу, я была уже в квартире.

— Докладывать нет необходимости, спасибо.

Отец обрадовался моему появлению — намного больше, чем я могла себе представить. Перед отъездом в Португалию я отправила ему короткую записку, предупредив о поездке, но это не избавило его от волнения. Все, вероятно, показалось ему слишком поспешным, тем более после странного обморока на ипподроме. Поэтому мое возвращение его успокоило.