Мария Дуэньяс - Нити судьбы

Шедший следом носильщик вез на тележке мой несессер, два чемодана «Гояр» и несколько шляпных коробок. Остальной багаж — домашняя утварь и ткани — должен был прибыть на следующий день. С переправой через пролив не возникло ни малейших проблем: на всех документах для прохождения таможни стояли самые внушительные печати, какие только можно себе представить, — министерства иностранных дел Испании. Сама я прилетела на самолете — это был первый полет в моей жизни: с аэродрома Сания-Рамель — в Табладу в Севилье; из Таблады — в мадридский Барахас. Я вылетела из Тетуана со своими испанскими документами на имя Сиры Кироги, но кто-то побеспокоился, чтобы в списке пассажиров эти данные не фигурировали. Во время полета я достала маленькие ножницы из дорожного швейного набора и, разрезав старый паспорт на множество мелких кусочков, завязала их в носовой платок: в конце концов, этот документ был получен во времена республики и вряд ли мог мне пригодиться в Новой Испании. Я приземлилась в Мадриде с новеньким марокканским паспортом. Согласно ему, я являлась жительницей Танжера; там была моя фотография и новое имя: Харис Агорис. Взятое наобум? Вовсе нет. Это были мои собственные имя и фамилия, только записанные наоборот. И с буквой «х», которую некогда, с подачи соседа Феликса, я добавила к имени Сира, чтобы дать название своему ателье. Это, конечно, не арабское имя, но оно звучало необычно и не вызвало бы подозрений в Мадриде — здесь не имели ни малейшего понятия, как звали людей на мавританской земле, где-то там, в Африке.

В дни перед отъездом я в точности следовала инструкциям, изложенным в длинном письме Розалинды. Связалась с указанными людьми, чтобы получить новые документы. Выбрала лучшие ткани в упомянутых магазинах и попросила доставить их вместе с соответствующими счетами по адресу неизвестного мне человека. Снова отправилась в бар Дина и заказала там «Кровавую Мэри». Решив ответить отказом, я должна была попросить простой лимонад. Бармен подал мне коктейль с непроницаемым лицом. Потом, словно нехотя, завел разговор о том о сем: вчера вечером во время урагана упал навес, в следующую пятницу в десять утра придет американское судно «Джейсон» с английским грузом. Эта безобидная фраза дала мне необходимую информацию. В пятницу, в указанное время, я направилась в американское представительство в Танжере, располагавшееся в красивом мавританском особняке в самом центре медины. Я объяснила стоявшему на входе караульному, что мне нужно увидеться с господином Джейсоном. Тот поднял трубку внутреннего телефона и сообщил по-английски о моем прибытии. Получив распоряжения, он пригласил меня пройти в арабский внутренний дворик, окруженный побеленными арками. Там меня встретил служащий и молча провел по лабиринту коридоров, лестниц и галерей на крышу здания.

— Мистер Джейсон, — указал он на стоявшего поодаль мужчину и через мгновение исчез, сбежав вниз по лестнице.

У этого человека были невероятно густые брови, и звали его не Джейсон, а Хиллгарт. Алан Хиллгарт, военно-морской атташе британского посольства в Мадриде и координатор деятельности разведывательной службы в Испании. Широкое лицо, высокий лоб, темные волосы, разделенные прямым пробором и зачесанные назад с помощью бриллиантина. Качество его серого костюма из альпака было заметно даже издалека. Он уверенным шагом приблизился ко мне, держа левой рукой черный кожаный портфель. Представившись, он пожал мне руку и предложил полюбоваться открывавшейся с крыши панорамой. Она была действительно великолепна. Порт, бухта, Гибралтарский пролив и полоска земли вдалеке.

— Испания, — произнес Хиллгарт, указывая на горизонт. — Такая близкая и такая далекая. Что ж, присядем?

Он указал на скамейку из кованого железа, и мы устроились на ней. Из кармана пиджака он вытащил металлическую коробочку с сигаретами «Гравен А», и мы закурили, глядя на море. Было довольно тихо, лишь время от времени раздавались возгласы на арабском, доносившиеся с ближайших улочек, и слышались пронзительные крики чаек, пролетавших над пляжем.

— В Мадриде почти все готово к вашему приезду, — наконец объявил Хиллгарт.

Он безупречно говорил по-испански. Я промолчала, мне нечего было сказать: я хотела лишь услышать его указания.

— Мы сняли для вас помещение на улице Нуньес-де-Бальбоа. Вы знаете, где это?

— Да. Я долгое время работала неподалеку.

— Госпожа Фокс сейчас обставляет и готовит его. Разумеется, через третьих лиц.